Невеселые картинки. Пост девятый.

В итоге 25 лет трансформации страна оказалась совершенно не там, где должна была быть и на что рассчитывало ее население. По объему ВВП в долларовом исчислении (без учета ППС) российская экономика примерно равна экономике штата Нью-Йорк. Наша доля в мировой торговле лишь немного превышает 2%. Что же касается высокотехнологичного  наукоемкого экспорта, то он находится примерно в размерах статистической погрешности – 0,4% от мирового объема. В 2016 г. на Давосский форум был представлен доклад  о развитии цифровых технологий и их влиянии на бизнес, быт и социальную жизнь. Цифровые технологии, как известно, являются несущей конструкцией Третьей (Четвертой) производственной революции. Согласно Докладу инноваций в цифровой экономике Российская Федерация занимает в этой области 41-е место в компании с Казахстаном, Кипром, Польшей, Уругваем и Коста-Рикой.

Страна, как было показано ранее, сначала интенсивно утилизировала советское наследство, а затем эксплуатировала доставшиеся от прошлых поколений недра. Взлет нулевых годов был связан, прежде всего, с беспрецедентным ростом цен на нефть и газ. Страна в этот период потребляла, потребляла и еще раз потребляла. В результате, по доле инвестиций во внутреннем валовом продукте Россия опустилась на 150-155 места в мире и оказалась в компании с Фиджи, Коморскими островами, Аргентиной, Хорватией и Люксембургом.

Так называемому политическому классу стало понятно, что «так жить больше нельзя». Начались поиски выхода. В настоящее время есть два основных подхода. Доклад Столыпинского клуба предлагает наращивать инвестиции, накачивая экономику государственными деньгами из бюджета и путем эмиссии Банка России. В свою очередь концепция Центра стратегических разработок Алексея Кудрина предусматривает, чтобы инвестиции были частными, а государство обеспечивало макроэкономическую стабильность, низкую инфляцию, снижало дефицит бюджета.

Внешне коллективы разработчиков и стоящие за ними силы выглядят антиподами. Соответственно в Рунете их экономические споры подаются как борьба между государственниками и либералами, патриотами и космополитами. В реальности дело обстоит несколько иначе. Оба подхода объединяет присущее экономистам убеждение, что всеми процессами можно управлять  исключительно экономическими методами, а все задачи решаются в рамках денежной или монетарной политики. Между тем, любой производственник или представитель реального бизнеса знают, что это не так.

Предположим, что свершится чудо и все напечатанные деньги в рамках, казалось бы, государственнического патриотического подхода попадут предприятиям реального сектора, и они начнут производить продукцию. Даже в этом, совершенно фантастическом для нашей страны, случае проблемы не только не решатся, но еще более усугубятся. Непонятно, кто будет покупать вновь произведенную продукцию. На экспорт ее не отправишь, поскольку подавляющая часть российской экономики просто не конкурентоспособна не внешних рынках. Внутреннего спроса тоже нет. Население непрерывно беднеет. Сторонники эмиссионного развития могут возразить – так часть напечатанных денег будет передана населению, а кроме того, часть инвестиций опять же будет потрачена на выплату заработной платы на предприятиях. Значит, появится спрос. Однако расчеты на реальных имитационных моделях показывают, что либо все деньги должны пойти в основном во второе подразделение, которое мало связано с производственной революцией, либо эмиссионная накачка чревата гиперинфляцией.

Реальная проблема состоит в том, что сегодняшний кризис не может быть решен в рамках экономики. Впрочем, также как и политики. Немалое число аналитиков, экспертов, действующих политиков, а также молодых поколений полагает, что никаких изменений в экономике не добиться без серьезных политических изменений институционального характера. Здесь опять же появляется любимое слово – демократизация.  Однако горькая правда жизни состоит в том, что так называемые экономические чудеса и технологические прорывы происходили не только и не столько в  демократических странах, а при авторитарных режимах. Перечень таковых достаточно длинный – от Чили времен А.Пиночета до Южной Кореи, от Японии до Китая, от Италии 20-30х гг. прошлого века до нынешнего Вьетнама. Кстати, не забудем и нынешнего чемпиона – Сингапур.

Представляется, что главным вопросом является не ускорение темпов роста, а структурная перестройка экономики и нахождение страной своего места в глобальном разделении труда. В конце 90-х – нулевые, Россия позиционировала себя как энергетическая сверхдержава. Однако, сегодня даже самым отъявленным скептикам становится понятно, что эпоха углеводородов подходит к концу.

С каждым годом неизбежно доля нефти и газа в мировом энергетическом балансе будет падать при возрастании доли возобновляемых источников энергии, новой гидроэнергетики и принципиально новых прорывных ядерных технологий. Плюс к этому вслед за сланцевой нефтью на арену выйдет так называемая вторичная нефть и поистине неисчерпаемые гидрогазогидраты.

Стране, ее господствующему классу и населению больше не удастся существовать за счет прямой и косвенной ресурсной ренты. Единственный вариант – это найти новое место, новые источники экономического развития и жизнеобеспечения. При том они обязательно должны соотноситься со стремительно меняющей мир Третьей (Четвертой) производственной революцией. Такие источники и возможности у России пока еще есть. В значительной степени они лежат вне привычных экономических и политических подходов, а имеют отношение к тому, что называется технологиями в широком смысле этого слова.