Сетевая наука и практика. Часть вторая, заключительная.

Наряду с серьезным прогрессом в сфере количественных исследований социальных сетей и групп в самое последнее время произошел прорыв и в сфере исследований социальных сетей качественными методами. Приведу только три примера по опубликованным работам этого года.

В июне Парижский центр изучения социальных, этнических и межконфессиональных конфликтов опубликовал работу по итогам исследования взаимоотношения виртуальных и реальных  социальных сетей и групп в конфликтных ситуациях.

Исследование имело целью выяснить вопрос, какие именно виртуальные группы быстрее всего самоорганизуются в конфликтных ситуациях и способны к согласованным действиям. В качестве материалов были использованы данные по  беспорядкам в Париже, событиям прошлого года в Тунисе, футбольным беспорядкам в центральной Германии. Было выделено три типа групп: полностью виртуальные группы, которые до событий не имели между собой никаких контактов в реале, смешанные группы, где часть людей взаимодействовала в реале и все взаимодействовали в социальных сетях и, наконец, реальные группы, все члены которых многократно пересекались и взаимодействовали в реальном мире.

К некоторому удивлению исследователей выяснилось, что наибольшей способностью к самоорганизации обладают не реальные, как это предполагалось до сих пор, а смешанные группы. Под самоорганизацией имелась в виду способность людей на месте события быстро идентифицировать себя как единое целое и, кроме того, увеличивать численность группы за счет включения в нее других участников конфликтов или беспорядков. Оказалось, что реальные группы быстрее всех переходят к действиям, но с трудом коммуницируют с толпой на месте конфликтов или беспорядков. В то же время смешанные группы немногим уступали реальным группам в скорости перехода к тем или иным активным действиям, намного превосходя их по способности вбирать в себя неорганизованных участников конфликтов и беспорядков и просто людей, оказавшихся в это время в соответствующем месте. Далее исследователи выяснили, что во всех странах наблюдения в смешанных группах наиболее авторитетные их  члены связаны между собой не только виртуальными, но и реальными взаимодействиями. При этом число участников смешанной группы, имеющих устойчивые реальные взаимодействия, колеблется, как правило, в интервале от 10 до 25% от общей численности группы.

В начале июля этого года Международный центр практик краудсорсинга при стихийных бедствиях опубликовал данные аналитики, которую они провели по отражению в социальных сетях и Twitter наводнения  в Новом Орлеане, землетрясения на Гаити, катастрофы вокруг Фукусимы и наводнений в результате разливов Красной реки.

Аналитику для центра вели специалисты Университета И. Лойолы, который, кстати, является поставщиком кадров для разведсообщества, при поддержке лаборатории аналитических методов обработки неструктурированный информации Стэндфордского университета. Было выявлено два новых неожиданных и технологически очень интересных обстоятельства.

Во-первых, оказалось, что социальные сети имеют различную пропускную способность в зависимости от  оценочной окрашенности информации. Давно и хорошо известно, что наиболее рейтинговыми передачами на телевидении оказываются различного рода шоу, соревнования и т.п., имеющие, несомненно, положительную окрашенность, несущие позитивные эмоции. В социальных сетях скорость распространения и широта охвата негативной информации в 2-2,6 раза превышает аналогичные показатели для позитивных новостей и сообщений. Данные цифры получены впервые и естественно в ближайшее время будут осмыслены и с военных, и с политических, и с коммерческих позиций.

Во-вторых, выяснилось, что люди, оказавшиеся в зоне стихийных бедствий, как это не удивительно, используют социальные платформы и социальные сети достаточно неожиданным образом. До проведения исследований и  эксперты, и практики были убеждены, что социальные платформы и сети в зонах бедствия и экстраординарных событий используются, прежде всего, для того, чтобы подать призывы о помощи, просигнализировать властям или добровольческим организациям о необходимости предпринять усилия для спасения тех, кто выходит с соответствующими сообщениями. Оказалось, что такие сообщения составляют по различным регионам от 27 до 38% от общего числа осмысленных сообщений. При этом наибольший удельный вес призывов о помощи имел место на Гаити и при разливах Красной реки. Наименьший – в Японии.

Самыми распространенными сообщениями, на которые приходилось от 40 до 52% от общего количества осмысленных сообщений составили твиты и записи в социальных сетях, которые имели своей целью сообщить родным и близким о своем местоположении и самочувствии и наладить с ними эффективное взаимодействие. Фактически речь идет о том, что эти сообщения имели своей целью запустить процессы самоорганизации групп, находящихся в зонах стихийных бедствий. Причем, состав этих групп входили люди, как правило, имеющие тесные связи в реале, либо устойчивое взаимодействие в виртуале. В общем, оказалось, что старая и вечно молодая фраза из еще советского фильма: «Спасение утопающий – дело рук самих утопающих» как нельзя лучше отображает реалии вне зависимости от географической локализации. Наконец, третью группу сообщений составила информация о  состоянии инфраструктуры в зонах стихийных бедствий. Как показал дальнейший анализ, эта информация по всем проанализированным районам оказалась на порядки более точной, чем передаваемая в то же время в онлайн режиме информация со стороны государственных и других официальных  структур.

Дополнительными бонусами в этом исследовании стало вскрытие еще двух закономерностей. Одна – более-менее очевидная. Выяснилось, что количество информационного шума, т.е. бессодержательных, непонятных или не относящихся к делу сообщений растет по экспоненте в зависимости от времени, прошедшего с момента стихийного бедствия. Время зашумления информационного потока оказалось связанным не сколько с географическим местоположением, а соответственно культурными особенностями населении, сколько с типом стихийного бедствия. Вторая закономерность оказалась более неочевидной. Было установлено, что соотношение между тремя типами содержательных твитов и записей в течение времени с момента события не остается неизменным. Во всех регионах по мере удаления от начального момента катастрофического события постепенно возрастала доля сообщений с просьбами и призывами о помощи. Психологи, которым показали полученные результаты отметили, что объяснить это достаточно просто тем, что резервы человеческой психики и возможности социальной смаоорганизации велики, но исчерпаемы. Группы интуитивно оценивают имеющиеся резервы сопротивления стихии, либо другим катастрофическим событиям и по мере их исчерпания сигнализируют о необходимости внешней помощи.

Ну и, наконец, на сладкое. Я уже писала об исследованиях В.Малера и П.Голвиттцера о соотношении между высказанным намерением и реализованным действием. В мае Голвиттцер опубликовал шестое издание своей книги «Символическая самореализация» В этом издании впервые на суд экспертов и практиков были представлены результаты более чем семилетних экспериментов, характеризующих взаимоотношения между высказанными намерениями и практически реализованными действиями. Исследования охватили почти 50 тыс. человек в Америке, Европе и Азии. Вне зависимости от региона, культурной принадлежности и возраста, выяснилось, что те, кто хранил свои намерения при себе, были более склонны их достигать, чем те, кто оглашал их и при этом они получали высокую оценку других.

Профессор психологии Нью-Йоркского университета П.Голвиттцер выяснил, что намерение будучи высказанным и оцененным формирует самооценку человека и снижает побудительные мотивы к последующим действиям. Поскольку профессор начал свои эксперименты еще в 1982 г. в доинтернетную эру, ему удалось посмотреть на динамику расхождений между намерениями и действиями во времени. Он выяснил, что это расхождение стремительно нарастает и строго коррелируется с повышением доступности интернета и распространением социальных сетей. Отсюда Голвиттцер сделал вывод, что социальные сети имеют еще один неожиданный аспект. Для значительной части населения они выступают как своеобразная машина «забалтывания», блокирования действий за счет коммуникации.

На прошлой неделе ряд ведущих экспертов в сфере информационных противоборств в США опубликовали рецензию на книгу Голвиттцера, где помимо прочего указывалось, что результаты исследований Нью-Йоркского профессора достаточно наглядно свидетельствуют, что, например, политическая цензура в интернете в перспективе давая сиюминутный выигрыш уже на среднесрочном интервале имеет эффект бумеранга и невыгодна прежде всего для тех, кто ее осуществляет.

Подытоживаю. Как мне кажется, четыре поста, посвященных сетевой науке и практике красноречиво свидетельствуют, что мы находимся в эпицентре научно-технологического прорыва в сфере изучения и управления реальным обществом и его отдельными сегментами. По своим масштабам этот прорыв сравним с инженерным бумом конца ХIХ – начала ХХ века, по сути сформировавшим современную цивилизацию, а по последствиям возможно превосходит достижения 50-70х годов, лежащее в основе современного информационного общества.

Результаты исследований сетевой науки без сомнения уже в самые ближайшие годы в корне изменят военные, политические, разведывательные и коммерческие технологии и преобразует мир, в котором мы живем.