Если материализм – это правда, то Соединенные Штаты, вероятно, имеют сознание. Часть 3

Эрик Швитцгебель, профессор Калифорнийского университета

Соавтор блога Аttiks1972 подготовил перевод статьи одного из наиболее интересных американских психологов и философов Эрика Швитцгебеля. Моя дочь Александра немного поработала над литературной редакцией.

Часть 1.

Часть 2.

Часть 3.

Что могло бы отсутствовать.

В этом разделе я бы хотел применить особые, специальные  теории к вопросу, который мы рассматриваем. К сожалению, я сталкиваюсь с четырьмя почти непреодолимыми препятствиями. Во-первых, некоторые теоретики рассматривают возможность существования группового  сознания. Во-вторых, многие теории, особенно созданные нейробиологами и психологами, неявно или явно ограничиваются человеком или, максимум, позвоночными животными и таким образом молчат  о том, как сознание работало бы у других видов. В-третьих, ограниченное количество соответствующих теорий подтверждает тот факт, что небольшое число мыслителей действительно  применяют метафизику в полном объеме. Например, большинство теоретиков, защищающих “более высокий порядок” модели сознания, не предлагают достаточной детализации для  природы психических состояний субъектов “более низкого уровня”, чтобы я мог оценить, подходят ли Соединенные Штаты под  категорию таких субъектов более низкого уровня. В-четвертых, когда я действительно добрался до того, что я думал, будут представлять собой четыре выдающихся, метафизически амбициозных, теории о сознании в его полноте, то оказалось довольно сложно оценить, как каждая из теорий соотносится с тем, что я говорил о случае  с  США.

Таким образом, я думаю, что дальнейший прогресс в этой области требует  наличия некоторых определенных предложений для последующей оценки. В этом разделе я рассмотрю четыре возражения, одно – следует из замечаний Энди Кларка о расширенной гипотезе сознания и три, полученные в личной переписке с выдающимися философами, изучающими сознание.

Возражение  Энди Кларка. Он недавно отметил, что сознание требует высокоскоростной  нервной синхронии – типа синхронии, который  в настоящее время не возможен между внешней средой и внутренними структурами человеческого мозга. Таким образом, он утверждает, что сознание находится в голове. Это касается человека, и  земных животных, обладающих центральной нервной системой. Возможно, Кларк прав. И возможно, эти земные животные – все, что он действительно имеет  в виду. Но мы можем рассмотреть этот принцип  до причинной обусловленности.

Информационная интеграция мозга человека, возможно, качественно отличается  от информационной интеграции Соединенных Штатов. Если сознание, в целом, как объект физики или метафизики, требует  быстрого  и масштабного параллелизма, тогда, возможно, мы можем получить сознание млекопитающего, не прибегая к понятию сознания у США.

Но подобный подход дорого стоит, если нас, амбициозных материалистов, интересуют гипотетические случаи и случаи с внеземными объектами. Предположим, что мы  обнаружили,  что существуют  люди,  внешне очень похожие на нас или существуют пришельцы, применяющие невероятно быструю последовательную, а не параллельную обработку информации. Имели ли бы мы право утверждать, что у них нет сознательного опыта? А что, если мы обнаружим разновидность долгоживущих пришельцев,  размером с планету, познавательные процессы которых, хотя работают параллельно, осуществляются намного более медленно, чем наши,  с задержками в передаче, измеряемые часами, а не миллисекундами?

Если мы принимаем  либеральный подход,  который допускает наличие сознания в  Суперкальмаров с Сириуса и Антаресмуравьиноголовых – что являлось бы естественным развитием материалистического подхода, я склонен думать, кажется, что мы не можем настаивать на высокой скорости нервной синхронии, как обязательном условии существования сознания. Чтобы оправдать  более консервативное представление, требующее особого строения,  нам нужна принципиальная мотивация для исключения наличия сознания у любого гипотетического существа, у которого нет такого строения, как бы такое существо  не было подобно нам, в своем поведении. Подобная  мотивация здесь не находит своего отражения.

Аналогичные соображения, вероятно, поставят под сомнение большинство других попыток исключить наличие сознания у США, исходя из оснований, связанных с физическими параметрами мозга и его работы.

Возражение Дретска. Фред Дретск, в своей переписке, предположил, что Соединенные Штаты не могут быть сознательными, потому что их  состояния, связанные с образованием представлений,  зависят от состояния сознания других. Он утверждает, что такая зависимость ведет к обусловленным представлениям,  а не к естественным, а  у сознательного объекта должны быть естественные представления.

В своей более ранней работе Dretske говорит о невозможности того, что если объект, у которого нет собственных репрезентативных функций, может стать сознательным просто, потому что внешние пользователи приписывают ему такие репрезентативные функции. Мы не сделаем ртутную колонну сознательной, называя ее термометром, равно как  мы не сделаем машину сознательной, называя ее роботом и интерпретируя ее исходящие сигналы как элементы речи.

Машина либо сознательна, либо нет, независимо от наших намерений или пожеланий. Большое количество материалистов, я подозреваю,  должно будет признать, что объект не может быть сознательным, если все его представления формируются за счет  внешних агентов. Сосредотачиваясь на таких случаях, критерий  независимости, выдвигаемый Дретске, кажется заслуживающим внимания.

Но граждане и жители Соединенных Штатов – составные части США, а не внешние агенты. Не очевидно, что зависимость сознания от намерений и целей  внутренних агентов – это та же проблема, что и проблема  поведения внутренних агентов должным образом интегрированных с целым. Случаи с внутренними и внешними агентами, по крайней мере, достаточно различны. Так что прежде, чем принять принцип Дретске в целом, мы должны, по крайней мере, рассмотреть некоторые потенциальные случаи, связанные с внутренним агентом. Муравьиноголовые с Антареса, кажется, подходящий  случай, и я полагаю, что даже те, кто стоят на естественно- материалистической позиции, должны признать, что они сознательны.

Дретске подразделяет свои  критерии на “естественные” представления и  “обычные” или искусственные. Возможно, настаивать на том, что у сознательного существа имеются естественные представления – это разумно. Но с  точки зрения наблюдения с большого расстояния, национальные группы и их действия, связанные с представлением, чрезвычайно естественны – столь же естественны как структуры и действия групп клеток, сгруппированных в пространственно-смежные отдельные организмы. То, что должно иметь значение для  подхода Дретске как, я склонен думать, это то, что представительные функции естественным образом возникают изнутри, а не навязываются искусственно снаружи, и что они должным образом относятся к целому объекту, а не только к его части.

Возражение Деннетта. Дэниел Деннетт, в своей переписке, дает прагматическое возражение: Поскольку Соединенные Штаты радикально не похожи на отдельных людей, приписывать им сознание бесполезно. Поведение США намного беднее, по сравнению с нашим, и его функциональная архитектура радикально отличается  от нашей. Приписывание сознания Соединенным Штатам является полностью неверным. Как полагает Деннет, это вводит в заблуждение,  заставляя читателя слишком уподоблять структуру человека и структуру группы.

На это возражение я отвечаю что, во-первых,  Соединенные Штаты имеют не упрощенное поведение. Они делают очень многосложных  вещей, гораздо более сложных, чем действия отдельного человека. Во-вторых, привязать  метафизику сознания к мелким деталям структуры – противоречит допущению, согласно которому обитатели Сириуса и Антареса являются существами, которые (гипотетически) могли бы быть сознательными. Таким образом все это рискует скатиться до уровня нейрошовинизма И в-третьих, мы можем по-видимому не беспокоится  о том, что мы можем прийти к ассимлицоным выводам , будучи ограниченными в наших выводах.

Мы можем отказаться от предположения, например, что, когда США сердиты, их гнев чувствуют, феноменологически,  как гнев отдельных людей. Мы можем даже согласиться, что “гнев” не лучшее, а просто  слово, которое мы можем применить, используя наш язык. США не могут чувствовать, что кровь мчится к  голове. Они  не могут чувствовать напряжение в своих руках. Они не могут  “видеть красное”. Они могут мобилизовать свою армию, осудить преступника через представителей на встрече Совета Безопасности и ввести эмбарго. Какое чувство испытывается при этом, если испытывается вообще,  когда вводится эмбарго, защитники  сознания у США благоразумно могут не определять.

Возражение Чалмерса. Дэвид Чалмерс, в переписке, предложил (не утверждая), что Соединенные Штаты могли бы испытать недостаток  сознания, потому что сложные познавательные способности Соединенных Штатов возникают в основном в силу сложных познавательных способностей людей, составляющих их, и функциональных отношений между людьми.

Чтобы понять полноту  идеи Чалмерса, рассмотрим исключительный случай – двусоставный гомункул, такой как муравьиноголовый с Антареса, управляемый не десятью миллионами насекомых, а, вместо  этого,  двумя гомункулами, живущими в горбе мамонта, находящиеся в постоянной вербальной коммуникации. Наличие познавательных способностей у такой системы возникает практически полностью в силу активности этих двух отдельных гомункулов, в то время как взаимодействие между гомункулами, играет только вторичную, координирующую роль. Можно было бы  отрицать наличие сознания у такой системы  в целом даже, наделяя сознанием системы, в которых обработка информации является более распределенной, например, как у кроликов  и у десяти миллионов насекомых муравьиноголовых. Возможно, Соединенные Штаты, тогда, до определенной степени, напоминают двусоставного гомункула?

Возражения Чалмерса, похоже, опираются на что-то напоминающее следующий принцип: сложные познавательные способности сознательного организма (или, по крайней мере, возможности, в силу которых организм сознателен) должны возникнуть в основном в силу функциональных отношений между подсистемами, составляющими его, а не в силу способностей каждой из его подсистем.

Если такой принцип должен устранить идею о наличии сознания у США, то он должен иметь место в обоих случаях, а именно: (а)  у Соединенных Штатов нет таких сложных способностей, которые возникают, в основном,  в силу функциональных отношений между людьми и (b),  ни один сознательный организм не обладает необходимым  набором сложных возможностей,  которыми обладают его подсистемы. Часть (a) трудно оценить, но будучи сильным, эмпирическим экзистенциальным отрицанием, это может оказаться опасным, если мы не сумеем найти твердые эмпирические основания для него. Часть (b) еще более смела. Представим способность кролика  быстро визуально обнаруживать змею. Эта сложная познавательная способность, которая, по-видимому, является важной для визуального сознания кролика, могла бы существовать в основном в силу функциональной организации визуальных подсистем кролика, когда результаты такой  обработки поступают к организму в целом, ускоряя дальнейшие реакции.

Действительно, ставя часть  (b) с ног на голову, некоторые модели человеческого сознания рассматривают управляемую подсистемой обработку как нормальный случай. Большая часть нашей познавательной работы делается подсистемами. На очень абстрактном уровне описания, относящегося к возражению Чалмерса, такая организация не могла бы быть принципиально отличной от организации человеческого сознания.

И надо быть еще более дерзким, чтобы перейти  к дальнейшему предположению, что никакая сознательная система не может  быть организована таким образом, чтобы быть управляемой подсистемами. Трудно найти что- то, что оправдало бы такой подход. Двусоставный гомункул значительно отличается от кролика или от десяти миллионов насекомых муравьиноголовых, тем, что коммуникация осуществляется только между двумя объектами,  при низком темпе передачи  информации; но США состоят приблизительно из 3 на 10 в 8 степени объектов, между которыми происходит массивный обмен информацией; таким образом, это не совсем тот случай, чтобы оправдать передачу восприятия  от одного объекта к другому.

Методологические проблемы. Перебирая  существующие теории сознания, мы могли попытаться найти, или мы могли изобрести, некоторое необходимое условие, которое позволяет  людям иметь сознание, а Соединенным Штатам не позволяет, и которые допускают его, по крайней мере, у некоторых  сознательных нечеловеческих существ. Я не был бы против рассмотрения моего аргумента как проблемы, до которой могли бы дойти материалисты: давайте найдем, если мы сможем,  возможный критерий, который приведет нас к этому интересному заключению! Предложение Чалмерса, если  бы оно было адекватно  развито, могло бы быть  началом такого поиска.

Но не ясно что, если что-либо вообще, могло бы быть той отправной точкой, которая бы оправдывала отсутствие сознания у Соединенных Штатов  в обсуждениях подобного рода. Отказ от  возможных теорий просто  для того, чтобы избежать наличия  сознания у США,  был бы оправдан, если бы у нас были прекрасные независимые основания для отрицания наличия сознания у США, которых, как я смею утверждать, у нас нет.

Говоря иначе, некоторые читатели, особенно  читатели,  ориентированные на эмпирическое восприятие,  могли бы предположить, что моя аргументация – ни что иное как доказательство несостоятельности  метафизических рассуждений. Как мы можем надеяться построить какую-либо серьезную теорию на предположениях,  вымышленных наукой? Такое видение мне понятно. Возможно, мы должны оставить  стремление найти  универсальную метафизику, которая покрывала  бы весь спектр причудливых возможностей. Проект, таким образом, выглядит беспочвенным, отделенным от наших источников доказательств о мире! Но подобная реакция мало что нам дает относительно вопроса наличия сознания у США. Если  бы нам  хватило  здравого смысла, то мы бы поняли, что наш  подход, основанный на здравом смысле, не предлагает решения этого вопроса. Несмотря на то, что я разделяю скептицизм относительно метафизики нетипичных случаев, я хочу, и я думаю, что мое хотение обосновано,  иметь  условную оценку или лучше всего предположение  о том, являемся ли мы частями большего сознательного организма. И я не вижу лучшего способа попытаться достигнуть такой предварительной оценки.

Три возможных пути решения.

Давайте кратко рассмотрим три наиболее консервативных точки зрения о распределении сознания во вселенной, с тем, чтобы понять, могут ли они обеспечить подходящий выход из причудливого заключения, что Соединенные Штаты  сознательны в полном смысле этого понятия.

Отказ. Возможно, Соединенные Штаты не сознательны, потому что никто не имеет  сознания – ни вы, ни я, ни  кролики, ни пришельцы. Возможно “сознание” – такое искаженное, неверное понятие, включенное в такое радикально ложное мировоззрение, что мы должны отказаться от него полностью, как мы отказались от понятия овладения демонами, светоносности эфира и понятия судьбы.

В этом эссе я попытался использовать понятие сознания простым способом, не нагружая  его  сомнительными  понятиями, такими как: несводимость, невещественность и безошибочное самопознание. Возможно, я потерпел неудачу, но тогда я надеюсь, что Вы разрешите мне выразить мою мысль иными словами: независимо от того, в силу чего  люди  и кролики  наделены   квазисознанием или сознанием*, у Соединенных Штатов есть та же самая вещь.

Наиболее известные философствующие отрицатели терминов  из народной психологии все еще, кажется, имеют место в их теориях сознания,  лишенного сомнительных обязательств. Таким образом, если вы выбираете  этот путь, то вы их опережаете. На самом деле, Пол Черчлэнд говорит несколько вещей, которые, похоже, демонстрируют его согласие  с идеей, что города или страны могут быть сознательны (хотя, насколько я знаю, он не заявляет это открыто). Гален Стросон говорит, что отрицание существования сознательного опыта является “самой странной вещью, которая когда-либо происходила в истории человеческой мысли”.  Замечания Стросона, я подозреваю, недооценивает специфику религии; но, тем не менее, радикальное отрицание кажется, по крайней мере, столь же причудливым, как и вера в то,  что Соединенные Штаты сознательны.

Чрезвычайная редкость. Для материалиста существует и другой выход: настаивать на том, что сознание исключительное  явление,  только  определенные типы систем обладают им, и затем утверждать, что Соединенные Штаты не соответствуют таким строгим критериям. Если эти критерии из области нейрологии, то подходит позиция  нейрошовинизма, которую я вскоре буду обсуждать. Отложим нейрошовнизм в сторону. Обычно наиболее крайняя и распространенная точка зрения  об уникальности  – та, в которой для наличия сознания требуется язык. Таким образом, собаки, дикие обезьяны и человеческие младенцы не обладают сознанием. Нет ничего, чтобы бы делало их такими существами, как нет и  ничего такого,  что позволяет (как большинство людей думает)  быть диодом или пятном пыли. Для собаки внутри – все темно, или скорее, даже не темно. Это представление  очень парадоксально и, я подозреваю, является грубой переоценкой того расстояния, которое отделяет нас и наших самых близких родственников.

Однако не ясно, что мы добьемся, для исключения сознания у США, требуя наличия  языка для сознания, так как Соединенные Штаты действительно, как я уже упоминал,  говорят как коллективное образование. Они угрожают и заявляют о себе при помощи языка, и эти угрозы и представления влияют на лингвистическое и нелингвистическое поведение других стран.

Нейрошовнизм. Третий подход предполагает, что сознание требует нейронов – нейроны, собранные в группы определенным способом, общающиеся по ионным каналам и так далее, а не при помощи голоса и жеста. Все объекты, с которыми мы встречались и которые мы обычно считаем  сознательными, имеют связанные таким способом  нейроны, а  3 x, 10 в 19 степени нейронов США  не все связаны таким образом.

Примеры Неда Блока и Джон Сёрла дают интуитивную поддержку этому подходу. Предположим, что мы организовали население Китая в гигантскую коммуникативную сеть, напоминающую функциональную сеть  человеческого мозга. Было бы абсурдно,  согласно Блоку ,  охарактеризовать такой объект как сознательный. Точно так же Сёрл утверждает, что никакое расположение банок пива, проводов, и ветряных мельниц, как бы они не были взаимосвязаны, никогда не позволит получить подлинный  сознательный опыт.

Согласно Блоку и Сёрлу, то, чего не хватает этим объектам – заключается не в  крупномасштабности  функциональной структуры, представленной в отношениях ввода – вывода. Сознание требует не это, или не только это; сознание требует человеческой биологии.

Или скорее сознание, согласно этому представлению, требует чего-то похожего на человеческую биологию. До какой степени похожую? Здесь Блок и Сёрл не очень помогают. Согласно Сёрлу, “любая система, способная породить сознание, должна быть способна дублировать причинные  возможности мозга”. Согласно Сёрлу,  это может быть достигнуто “в целом различными” физическими механизмами. Но какие механизмы могли бы делать это, а какие механизмы не смогли бы, Сёрл не предпринимает попытки объяснить, если не считать  исключение определенных систем, таких как системы банки пива, как явно неподходящего понятия.  Вместо этого  Сёрл отсылает к науке будущего.

Причина того, чтобы не слишком настаивать на нейронах, я подозреваю, кроется в следующем: если мы играем в игру здравого смысла – т.е. если странность,  по стандартам сегодняшнего здравого смысла, причина исключения таких систем как:  банки пива и организованных групп людей – тогда мы оказываемся перед необходимостью допустить возможность, по крайней мере, в принципе,  наличия  сознательных существ с других планет, которые имеют нервные системы, отличающиеся от нашей собственной. Согласно здравому смыслу или интуитивным стандартам  мы считаем   систему  банки пива  не имеющей сознания, согласно тем же самым стандартам, следует полагать, мы будем рассматривать  гипотетических марсиан, с отличной внутренней биологией, но интеллектуальным поведением, наблюдаемым со стороны, как имеющих сознание.

С космологической точки зрения было бы странно предположить, что из всех возможных существ во вселенной, которые способны иметь сложную, самосохраняющуюся,  направленную на связь с окружающим миром, ответную реакцию, существа, которые могли, по-видимому, быть (и в достаточно обширной вселенной, по-видимому, существуют) созданные бесчисленными странными и разнообразными способами, только  с нашими нейронами имеют подлинный сознательный опыт, а все остальные  – простые автоматы, и  нет ничего, другого, похожего на них.

Если они стараются  избежать нейрофетишизма  Коперника, для Блока и Сёрла  встает вопрос, какая особенность нейронов,  возможно даже входящих  в не нейронную систему, дает начало сознанию? Другими словами, мы вернулись к вопросу –  что особенного заложено в мозге?  И наиболее приемлемые  ответы в пределах досягаемости, кажется, включают особенности, которые Соединенные Штаты имеют. Это такие особенности как:  широкомасштабная  сложная информационная интеграция, функционально направленный самоконтроль и давняя история  о сложном взаимодействии с окружающей средой.

Заключение.

Суммируя, приводим следующий  аргумент. Кажется, нет никакого принципиального основания отрицать субъектность, или почти-субъектность у  пространственно распределенных существ, если они  достаточно хорошо интегрированы  другими способами. Согласно этому критерию Соединенные Штаты – по крайней мере, кандидат на буквальное владение реальными психологическими состояниями, включая сознание. Если мы готовы развить эту перспективу, тогда возникает следующий вопрос, соответствует ли это вероятностным материалистическим критериям сознания.

Я полагаю, что, если эти критерии достаточно свободны, чтобы объединить в их рамках  мелких млекопитающих и высокоинтеллектуальных  пришельцев, то Соединенные Штаты, вероятно, соответствуют этим критериям. Хотя такое заключение кажется нелепым и причудливым, даже мимолетный взгляд на современную физику и метафизику предполагает, что здравый смысл, не самый лучший помощник в вопросах фундаментальной реальности.

Большие вещи трудно  разглядеть должным образом, когда Вы находитесь внутри них. Гомункул в вашей голове, турист на мельнице Лейбница, им тоже трудно разглядеть сознание. Слишком яркое восприятие  окружающих их механизмов мешает их пониманию.

Пространство между нами заполнено нейронными связями,  устанавливаемыми в воздухе.

Если Соединенные Штаты сознательны, то, что касательно ExxonMobil? А авианосца? И если такие объекты сознательны, какие они имеют права? Ликвидация такого объекта – это убийство? Я не знаю. Странности множатся, и я волнуюсь о моральных последствиях.

И при этом я не полностью уверен, что я предоставил достаточно  оснований  для понимания, того,  что Соединенные Штаты сознательны, или вместо этого бросил вызов теоретикам материализма, чтобы они разработали вероятностный набор критериев сознания, которые исключают Соединенные Штаты, или вместо этого,  дал основания  для того, чтобы опасаться притязаний по созданию  универсальной метафизики сознания. Возможно, я затронул все три вопроса.

В другом месте я утверждал, что все подходы к метафизике сознания, которые достаточно хорошо развиты, чтобы иметь определенное желание  разобраться в таких проблемах,  как распределение сознания на Земле, будут иметь определенные последствия, которые очень необычны для  общепринятых психологических стандартов, и что большая  cамонадеянность  в рамках любого широкого класса метафизических явлений, такого материализма, неоправданна, по крайней мере, для среднесрочного будущего – частично, потому что, конкурируя со «странностью», такой как странность наличия  сознания у США  или  странность отрицания наличия сознания у кролика или у инопланетянина, они устраняют  надежность философского кабинетного рассуждения, как метода для признания таких вопросов.