Г.Ханин о прошлом и настоящем российской экономики

Буквально на днях читала доклад  аналитической службы Конгресса США относительно методов анализа российской экономики и используемой статистической базы. Помимо прочего, авторы доклада, среди которых входят известные американские эконометристы, специалисты по данным, отставные профессионалы из разведсообщества и т.п., сравнивают расчеты по российской экономике, сделанные в последние годы ЦРУ, рядом американских исследовательских центров, Росстатом и российскими независимыми центрами. В результате анализа сделан вывод, что наиболее достоверным источником данных по российской экономике, как в прошлом, еще времен СССР, так и в настоящем, являются книги и публикации друга нашего блога, выдающегося российского экономиста и аналитика Г.И.Ханина, многие из которых в последнее время написаны совместно с Д.Фоминым. В этой связи с большим удовольствием представляю рецензию одного замечательного экономиста на книгу другого глубокого исследователя. Эта рецензия интересна не только объективной оценкой советской экономики, но и как мыслями о трудностях и задачах современной российской экономики.

Ханин Г.И.

Произведения Р.Дэвиса по истории советской экономики и общества.

Повод для написания статьи дал выход в Великобритании шестого тома серии книг Роберта Дэвиса по индустриализации Советской России. Она охватывает период 1934-1936 годов (1). Об этом томе я выскажусь более подробно, но считаю очень важным для российского читателя дать представление о характере всего творчества Р. Дэвиса по истории советской экономики и общества. Надеюсь, что эти выдающиеся работы послужат примером для российских научных работников, изучающих историю советского общества. А для рядовых читателей они послужат ценнейшим источником достоверных и объективных сведений по истории СССР вплоть до середины 30 годов и основой для выводов о месте этого значительнейшего феномена в истории Росси и мира.

1.Общая характеристика произведений Р. Дэвиса по истории советской экономики и общества.

Роберт Дэвис, 90-летие которого недавно торжественно отмечалось в Бирмингемском Университете, всю свою научную жизнь посвятил изучению истории советского общества и экономики, преимущественно экономики.

Первой его работой, вышедшей еще в середине 50-х годов, была книга о советской бюджетной системе (2). В этот период только начался серьезный и всесторонний анализ развития экономики СССР на Западе. Он тогда преимущественно концентрировался на наиболее актуальных вопросах соревнования СССР и Запада: анализу реального объема ВВП, темпов и факторов его экономического роста. Здесь были достигнуты наиболее впечатляющие результаты, опровергающие фантастически завышенные оценки ЦСУ СССР. Помимо своей научной ценности эти работы несли и немалую и идеологическую и пропагандистскую нагрузку, ставящую под сомнение преимущества советской экономики по сравнению с рыночной.

Дэвис пошел по другому, менее зрелищному пути. Он занялся исследованием внутреннего механизма и особенностей функционирования советской экономики. Бюджетная система СССР давала для такого анализа большие возможности. Насколько мне известно, эта первая работа  при всей ее значимости не привлекла большого внимания ни в западной советологической литературе, ни в советской, внимательно с середины 50 годов анализирующей работы советологов.

Дальнейшие работы Дэвиса долгое время шли в сотрудничестве с выдающимся английским историком Карром (E.H. Karr).Думаю, это сотрудничество оказало большое влияние на дальнейшее творчество Р. Дэвиса. Карр был выдающимся человеком и историком. Окончив один из колледжей Кембриджа, он двадцать лет (с1916 по 1936 годы) посвятил себя дипломатической службе (3). Четыре года провел в Риге в качестве второго секретаря английского посольства (4). Скорее всего, там, в самой близкой к СССР стране западного мира, с большим количеством российских эмигрантов, и зародился его (как и его американского коллеги выдающего историка и  дипломата Д. Кеннана) интерес к истории России. Не могли не повлиять на него и грандиозные изменения в СССР в этот период.

В 1936 году он вышел в отставку и занялся преподавательской деятельностью. Среди его первых научных работ очерки о Марксе, Бакунине, Достоевском, Герцене, отражавшие его интерес к социалистическим идеям и истории России. Пишет он и две книги по истории международных отношений в постверсальский период. С началом войны Карр становится заместителем главного редактора влиятельнейшей в Британии и мире газеты  “Таймс”, близкой к правительственным кругам Великобритании.

По окончании войны он бросает журналистику (как ранее дипломатию) и в возрасте 54 лет берется за грандиозную задачу написания истории советской России. Уже одно такое намерение можно было считать научным подвигом. В то время на Западе еще преобладали либо апологетические либо дискредитирующие советскую историю и действительность книги. Слишком драматична, а очень часто и трагична была история и советская действительность, животрепещущими для западного мира поднятые ею проблемы, чтобы оставить в ней место для объективных работ. А именно такую хотел написать Карр.

Первый ее том вышел в 1950 году, в самый разгар холодной войны, на ее пике. С самого начала Карр определил ее жанр: “не хронику революционных событий (это уже многие сделали), а историю политического,  социального и экономического устройства, которое произошло из этих событий” (5).

Из текста уже первого тома книги становится очевидным, что Карр считал Октябрьскую революцию и ее последствия не только неизбежным следствием предыдущего развития России, но и благотворным для нее событием при всех ее колоссальных жертвах, о которых он, конечно же, хорошо знал, объясняя  особенностями всякой революции и особенностями русской истории. Он полагал (и Дэвис судя по последующим его работам разделял это убеждение), что ни самодержавие, ни Временное правительство, ни белые правительства не способны были решить тяжелейшие социально-экономические проблемы России. Также низко они оценивали политический и интеллектуальный потенциал эсеров и меньшевиков. Именно из этого  они исходили при оценке советской истории вообще и экономической истории в частности.

Карр столкнулся с тем печальным для историка явлением, что он (даже при его симпатиях к революции) не может пользоваться не только советскими архивами, но даже работать в советских библиотеках. Поэтому он вынужден был пользоваться богатейшими фондами западных библиотек. Это не очень сильно помешало ему правильно разобраться во многих явлениях советской истории, на основе преимущественно советских источников. Использовалось  множество источников: декреты советской власти. стенограммы съездов партии и всероссийских и даже губернских Советов, периодическая печать , книги советских авторов. Лишь изредка использовались источники оппозиционных партий. исключительно социалистических. Такой выбор источников, конечно, отражал политические симпатии Кара и иногда неблагоприятно сказывался на объективности изложения истории советской России(например, жертв красного террора)и все же позволил при вдумчивом изучении этих источников дать вполне объективную историю этого периода, особенно в части политического, cоциального  и экономического устройства. Играли роль и большая открытость и правдивость советских источников 20 годов по сравнению, например, с 30 годами.

Постепенно в изложении советской истории начали ощущаться слабые знания Кара в области экономике. Экономические главы выглядели намного менее содержательными. Поэтому Карр мудро решил привлечь к написанию своей книги профессионального экономиста в области советской экономики. Им оказался Роберт Дэвис. Уже заключительные 9-14 тома книги, вышедшие под общим названием «Основы плановой экономики», посвященные периоду 1926-1929 годов,   были написаны ими совместно и поэтому по праву могут носить имя двух авторов, В этих томах качество изложение вопросов экономики намного выросло. В них появилась глубокая и всесторонняя аналитика тенденций советской экономики. И хотя цикл индустриализации Советской России Дэвисом датируется выходом первого тома , посвященного коллективизации сельского хозяйства в 1929-1930 годы,  по праву можно сказать, что его книги охватывают всю экономическую историю СССР начиная с 1926 года.

Дэвис сохранил многие традиции своего учителя при изложении истории СССР. Он по-прежнему опирается преимущественно на советские источники, также вдумчиво и тонко анализируя их. Сохранилось и сочетание экономической истории с политической. Дэвис справедливо решил, что отрывать их контрпродуктивно, не позволит объяснить многие происходящие в экономике процессы. Вместе с тем, в связи с тем, что достоверность советских источников с конца 20 годов резко ухудшается Дэвис все шире пользуется иными источниками. Он широко пользуется  послевоенными расчетами западных советологов по определению реальной динамики советской экономики, оценками размещавшегоcя в Праге исследовательского Бюро выдающегося русского экономиста С, Прокоповича о состоянии советской экономики. cообщениями эмигрантской печати , преимущественно меньшевистской и троцкистской, мемуары невозвращенцев из СССР .  Впервые в числе его источников появляются сообщения послов иностранных государств в Москве своим ведомствам.  С открытием в 90 годы советских архивов в его книгах появляется огромное количество архивных материалов. Количество использованных Дэвисом источников просто поражает. Это хороший пример для советских историков. Да и сами его книги являются немым укором для советских и российских экономистов и историков. Стыдно , что о экономике своей страны мы узнаем преимущественно из книг иностранца. Даже в период застоя по отrрытым источникам многое можно было сделать,   поскольку  многие экономические архивы стали  открытыми .

2. Общая оценка Дэвисом развития советской экономики в постнэповский период.

Оценка Дэвисом постнэповской экономической истории СССР исходит из посылки об  исчерпания нэпа к концу 20 годов. Это относилось к состоянию и перспективам как сельскохозяйственного, так  и несельскохозяйственного секторов экономики. «Постепенно и весьма болезненно стала проявляться несовместимость планирования и индустриализации с одной стороны, нэпа и рыночной экономики -с другой «(6). Сомнения и критику  у него вызывали темпы проводившихся мер по переходу к командной экономике, индустриализации и коллективизации и чрезмерная жестокость в их проведении.

Оценка исчерпанности нэпа основывалось на объективной оценкой глубины экономического и технического отставания СССР от развитых капиталистический стран в конце 20 годов. Особое внимание Дэвисом справедливо уделялось огромной устарелости парка промышленного оборудования в большинстве отраслей промышленности и на транспорте, в сельском хозяйстве неизбежного вследствие ничтожных капитальных вложений в годы гражданской войны и в первые годы нэпа. Даже в 1926/1927 годы чистые капиталовложения по расчетам Пола Грегори оказались заметно ниже уровня 1913 года(7).  Очевидно, что даже в конце нэпа происходило проедание основного капитала.  В 1928 году при значительном росте капитальных вложений по сравнению с предыдущим годом , в лучшем случае, обеспечивалось восстановлении выбытия основных фондов (8).  Преодолеть это отставание было крайне трудно(многим казалось невозможным) из-за слабости человеческого капитала, собственной инвестиционной базы, наличия финансовых и валютных  ресурсов .Именно на преодолении этих ограничений и были направлены огромные усилия советского руководства в первой пятилетке. Дэвис обращает внимание на то, что военная промышленность в середине 20 годов значительно отставала от дореволюционного уровня, несмотря на то, что с тех пор на вооружении вооруженных сил в западных стран поступили такие новые виды вооружений, как танки,  самолеты, подводные лодки и химическое оружие и СССР в отличие от дореволюционной России не имела серьезных союзников. Не менее важно то, что в сельском хозяйстве имелась огромные излишки рабочей силы, что еще больше подталкивало к необходимости ускоренного развития несельскохозяйственного сектора, обеспечивающего этот излишек рабочими местами.

Хотя во всех томах серии военному сектору экономики уделяется большое внимание мне представляется , что его значимость для всего плана индустриализации  все же недооценивается . Я согласен с Владимиром Конторовичем, который убедительно настаивает на его ключевом значении для всей посленэповской  истории советской экономик(9), Для советского руководство всегда была очевидна непримирость социалистической и капиталистической систем, которая рано или поздно должна была привести к их военному столкновению. Планирование всех секторов экономики было подчинено стратегической задаче обеспечения, несмотря на жертвы населения ,  как минимум ,  военного паритета с наиболее вероятными противниками.

Не лишним будет отметить, что ситуация в экономике рФ в настоящее время очень напоминает во многих отношениях конец 20 годов, что порождает у многих экономистов и политиков желание повторить сталинский маневр того периода как в экономике, так и в политике. Так же велико техническое и военное  отставание, проедается основной капитал, практически исчерпаны резервы конкурентоспособных производственных мощностей. Нет только резервов рабочей силы, что затрудняет выход из нынешнего кризиса и колоссально ухудшилось качество человеческого капитала в результате военных и социальных потерь 20 века(10). Совпадают даже примерные относительные материальные жертвы населения для модернизации экономики(11).  Исчерпаны и резервы производственных мощностей. Все это усиливает значимость раcсмотренной в трудах Дэвиса истории советской экономики в посленэповский период. .

В качестве примера мастерства Дэвиса в изучении истории советской экономики по открытым источникам в начальный период индустриализации отмечу его анализ по газетным статьям ,  выступлениям на съезде партии  и персональным перемещениям на верхнем уровне хозяйственного руководства растущего значения придаваемого военной промышленности уже в середине 1930 года(12).

Дэвис скрупулезно, на  основе  многочисленных источников показывает огромные трудности, которые пришлось преодолеть СССР в ходе индустриализации и коллективизации(по сельскому хозяйству он трудился в сотрудничестве с Уиткрофтом( S.G.Wheatcraft). Эти трудности он объясняет многочисленными объективными препятствиями, порожденными прошлой отсталостью. и крупнейшими ошибками в хозяйственном и политическом руководстве, порожденными его совершено нереалистичными оценками возможностей советской экономики того периода. Во многом они были связаны с отсутствием опыта планового управления экономикой.

3. Период вакханалии в планировании и экономического кризиса(1929-1932 годы).

3 и 4 тома( 4 том написан совместно с Уиткрофтом) из 6 Дэвис посвящает решающему для советской экономики и наиболее драматическому для ее населения периоду первой пятилетки. Он начинает анализ этого периода с анализа  самого пятилетнего плана и последующих его неоправданных модификаций, которые надолго определили характер ее развития в этот период. . Уже достижение целей пятилетнего плана Дэвис считал труднодостижимой задачей. Здесь очень помогла бы альтернативная оценка стоимости основных фондов.

Начало наиболее вопиющих нереалистичных годовых планов Дэвис относит к контрольным  цифрам на 1929/1930 год(13). Так начался период , по словам,  выдающегося исследователя советской экономики Наума Ясного , период «вакханального  планирования», продолжавшийся до 1932 года. В контрольных цифрах на 1929/1930 год были пересмотрены в сторону значительно повышения даже задания отправной варианта первого пятилетнего плана на этот год(14). Хотя главную роль в таком «вакхальном  планировании» играли пропагандистские соображения и слабая экономическая  грамотность сталинского круга руководителей, немалую роль играет дезорганизация статистической службы, которая именно в этот период подверглась коренной чистке с освобождением( и последующим осуждением) от наиболее квалифицированных кадров из числа бывших меньшевиков и эсеров.  Новое статистическое руководство готово было подтверждать выполнение самых диких планов, закрывая глаза на огромный скрытый рост цен в этот период. Крайне затруднена была и критика допускаемых ошибок в планировании после разгрома всех партийных оппозиций и утверждения сталинской диктатуры.  Этот пересмотр пятилетнего плана в сторону значительного повышения его заданий по ряду отраслей промышленности  продолжался и после утверждения контрольных цифр  на 1929/1930 год(15). Совершено фантастические размеры это «вакханальное  планирование» приобрело в попытках долгосрочного планирования. Так, главный «специалист» по таким «планам» Сабсович планировал рост промышленного производства в 15 раз к 1937 году  и  в 100 раз к 1948 году(16) . Лишь несколько более реалистичные планы  Н.Ковалевского , опирающегося на модели Г.Фельдмана, с неоправданными коэффициентами  ‘эффективности,  также отличались крайней фантастичностью(17). Но даже эти «проектировки» А. Вайсбергом признавались пессимистичными . Лишь Струмилин и Кржижановский осмеливались усомниться в реалистичности этих долгосрочных прогнозов(18).

Насколько всерьез воспринимались эти проектировки высшими советскими руководителями того периода свидетельствует высказывание Л.М.Кагановича в 1929 году: «Мы убеждены, что к 1940 году будет только одна великая держава в мире:СССР»(19). Поистине, «крыша поехала». Эту не лучшую традицию сохраняют и некоторые современные экономисты. Так, не утруждая себя расчетами и доказательствами академик РАН Виктор Ивантер многократно утверждал о возможности ежегодного роста ВВП в современной России на 6-8%, а другой  академик РАН Сергей Глазьев о возможности увеличения ВВП в 3 раза на существующей ресурсной базы. Поистине, фантастичные прогнозы являются русской болезнью(даже если их авторы не являются русскими по паспорту или происхождению).

Пока сохранялись унаследованные от дореволюционного времени и периода первой мировой  войны(для части обрабатывающей промышленности)резервы производственных мощностей  выполнение контрольных цифр по выпуску продукции в несельскохозяйственной экономике шло относительно успешно. Сильнейший  сбой наступил при их исчерпании: в июле-сентябре 1930 года. Это далеко не сразу было понято советским руководством, находившемся в плену официальных данных о росте основных фондов(как и российское руководство по той же причине до сих пор не поняло исчерпанность производственного потенциала экономики к 2008 году). Помимо приведенных в книге данных о невыполнении плана и даже абсолютном  падении производства в ряде отраслей в этом  последнем  квартале хозяйственного года, который тогда заканчивался 1 октября, отмечу не замеченные , в виде исключения, Дэвисом огромное и еще большее, чем по гражданской,  невыполнение планов по военной промышленности, возможности которой(как и смежных отраслей) очень сильно переоценивались. Так, по производству танков уже план 1929 года был выполнен только на 20%,  в первом квартале 1930 года на 65%, втором и третьем квартале на 20%(20). Если предположить, что и в четвертом квартале он был выполнен      на те же 20%, то выполнение годового плана окажется выполненным на 31% и производство танков вместо фактических  170 штук(21) составило 548 штук. Это, кстати. говорит о том, что большое развитие военной промышленности намечалось уже  в 1929-1930 годы и лишь отсутствие реальных возможностей и (здесь соглашусь с Дэвисом) отсутствие непосредственной военной опасности (22) помешало их реализовать .

Остатки внутрипартийной гласности позволили в последний раз видному члену советского руководства С.И. Сырцову летом 1930 года открыто поднять голос против вакханалии в планировании  и чрезмерной централизации в экономике в удивительно откровенных выступлениях на совещании  руководящих советских и хозяйственных  работников РСФСР(23). С подобными же взглядами выступил примерно в то же время  и руководитель  партийной организации Закавказья Ломинадзе . Примечательно, что оба они до недавнего времени были твердыми сторонниками Сталина в борьбе с правым уклоном. Наказание не замедлилось: оба они были исключены из Центрального  комитета партии(24). Потребовались годы огромных провалов, чтобы их правота была признана. Что впрочем не изменило их статус и, конечно, никто перед ними не извинился.

Дальнейшее изложение истории советской экономике в  4  и 5 томах, базирующееся теперь уже на широчайшем использовании практически всех советских архивов представляет собой подробнейшее изложение всех экономических событий этого периода. Оно столь тщательно, что возникает впечатление, что российским историкам уже и делать нечего разве что добавлять детали и,cамое трудное, объяснения и истолкование фактов( среди далеко не всех известных мне работ на эту тему отмечу в качестве исключения книгу Сергея Нефедова по истории коллективизации)  .  Что касается истолкования , то может создастся впечатление, что Дэвис сознательно ограничивает себя фактами. Он, например, даже не пытается сделать вывод о том жизнеспособна ли советская экономика в сравнении с рыночной. Сначала мне это казалось недостатком его работ. Теперь я понимаю, что он стремился прежде всего установить точные и исчерпывающие факты.  Исторически краткий период времени не давал материала для всеобъемлющих выводов. К тому же, именно в этот период на Западе происходил глубочайший экономический кризис.

3 и 4 тома это основанный на огромном фактическом материла о драматический рассказ о достижениях, провалах и огромных материальных и человеческих жертвах периода первой пятилетки. Но также и об уроках извлекаемых из этих провалов. Поскольку последняя проблематика менее известна остановлюсь на ней подробнее. При этом сосредоточусь из-за недостатка места на 3 томе. исключительно содержательный 4 том посвященный развитию сельского хозяйства. К тому же он переведен на русский язык.

Начну с постепенного избавления от чрезмерно нереалиcтичного планирования. После оглушительного провала плана на 1931 год,  выявившегося по натуральным показателям летом 1931 года, началось отрезвление в советском руководстве. Вместо первоначально намечавшегося на конец второй пятилетки производства чугуна в 60 миллионов тонн эту цифру уже осенью по предложению хозяйственников    уменьшили до 25 миллионов тонн(25), более 2 раз меньше!. Медленнее шло отрезвление в отношении годовых планов.  План на 1932 год оставался крайне нереалистичным, хотя и в меньшей степени, чем на 1931 год. Но уже предпочли забыть  фантастические   поправки в пятилетний план,, внесенные после его принятия и сравнение с фактическим производством стали вести для получения более благополучной картины с оптимальным вариантом пятилетнего плана(26).  Полное отрезвление с годовым  планированием началось с уменьшения квартального плана капитальных вложений  на июль-сентябрь 1932 по сравнению с первоначально утвержденным на 10% в текущих ценах(и намного больше в постоянных из-за быстрого роста цен в инвестиционной сфере ) (27). Вскоре произошло и полное отрезвление, когда план капитальных вложений на 1933 год было предложено  установить  ниже уровня 1933 года (28). Затем произошло сокращение военных расходов и военных заказов промышленности  на 1933 год по сравнению с первоначальными планами их значительного увеличения по сравнению с 1932 годом (29). Вскоре последовало и уменьшение производственных заданий на 1933 год и вторую  пятилетку  по сравнению с ранее планировавшимися (30). Для полного отрезвления в отношении реалистичности планирования потребовалось 2-3 года. Совсем немало. Но с «Русской болезнью» маниловщины и хлестаковщины нелегко было справиться быстрее. До сих пор до конца далеко не справились.

Одновременно происходили серьезные изменения в экономической политике. Они относились прежде всего к структурной политике. Долгое время она в соответствии с выбранной стратегией экономического развития отдавала приоритет фонду производственного накопления, вооруженным силам и тяжелой промышленности. Даже соглашаясь с вынужденностью  и неизбежностью такой стратегии можно было усомниться в тактике, мере этих изменений. Первым среди левых коммунистов против нее в вынужденной эмиграции , как и нереальных плановых темпов роста и насильственной коллективизации,  решительно  выступил Троцкий уже весной 1930 года за несколько месяцев  до Сырцова –Ломинадзе (31), что не нашло отражения в книге Дэвиса. Вместе с тем, он справедливо много внимания уделяет критике этих диспропорций Евгением Преображенским сторонника теории  первоначального накопления капитала. которой практически руководствовался после 1927 года Сталин и его руководство . В книге взгляды последнего анализируются Дэвисом на основе критических публикаций советских журналов. Между тем. примерно 40 лет назад я читал эту брошюру, датированную 1931 годом,   в ГПНТБ СО РАН (потом ее уничтожили как «излишнюю»)(32). В этой брошюре Преображенский убедительно показывал ее контрпродуктивность с точки зрения выбранной стратегии, как лишающей работников стимулов к производительному труду из-за низкого его вознаграждения. Исходя из близкого к действительности(и очень далекого от официальной статистики)  определения предстоящего размера фонда накопления и  потребления для 1933 года  он  предлагал к 1937 году оставить размер фонда накопления на уровне 1933 года, а размер фонда потребления увеличить в 3,4 раза(33). Не прошло и нескольких месяцев после сокрушительной критики этих предложений Преображенского .как на 17 партийной конференции в директивах к составлению второго пятилетнего плана предлагалось производство потребительских товаров увеличить в 2-3 раза при умеренном росте капитальных вложений(34). Были приняты многие аналогичные предложения Рютина(35), что не помешало .осудить его в это же время на 5 лет тюрьмы за предложение отстранить Сталина от власти.

В то же время происходили интенсивные институциональные изменения. Они приводили политические и экономические институты и методы их работы в соответствии с новыми экономическими задачами. В данный период они прошли два крупных этапа, которые очень подробно и содержательно проанализированы в 3- 5 томах. С 1929 года до начала 1931 года период радикально-социалистических реформ, вплоть до попыток устранить деньги из хозяйственного механизма в соответствии с канонами марксизма и логикой социалистических преобразований (36). Крупнейшие хозяйственные неудачи  начала 1931 года вынудили советское руководство очень серьезно поступиться принципами и отступить в пользу более капиталистических методов, таких как  хозрасчет, большая дифференциация оплаты труда, отказ от распределения в пользу советской торговли, усиления трудовой дисциплины(37).  Важное значение среди этих реформ имела реформа финансовой и кредитной системы, которая заложила ее основы( с поправками)  на последующие почти 60 лет (38) . В этом вопросе тогдашнее руководство проявляло гораздо большую скорость реакции, чем современное российское. для которого даже три серьезных кризиса за 17 лет не оказались достаточными для серьезных институциональных и кадровых  изменений .

Изменения внесенные в первоначальный план институциональных преобразований имели противоречивое влияние на экономику.Большая их часть  положительное, часть смешанное(хозрасчет часто шел за счет плана и в ущерб ему). Все они вызвали оживленные и содержательные дискуссии в конце 1932 года, напоминавшие дискуссии в СССР в 60 годы,   которые кончились безрезультатно, как и в 60 годы(39).

Каковы итоги огромных усилий и жертв населения в ходе первой пятилетки.? Дэвис очень объективно отмечает, опираясь на западные альтернативные оценки,  его значительное недовыполнение по  всем макроэкономическим показателям и  огромное снижение уровня жизни населения вплоть до голода в 1933 году, унесшего  несколько миллионов жизней . Здесь он обосновано отмечает сильное преувеличение официальных оценок роста основных фондов и причину этого преувеличения(разнородность оценок старых и новых основных фондов) (40). В то же время он отмечает огромный рост капитальных вложений и выпуска продукции тяжелой промышленности и особенно военной промышленности. К сожалению, я   не обнаружил в 3 томе  альтернативной оценки индекса ВВП за первую пятилетку. Наиболее часто такие индексы исчислялись за 1928-1937 годы. но есть и  оценка за этот период в  книге под редакцией   Дэвиса, Харррисона и Уиткрофта со ссылкой на Мурстина и Пауэлла  , которая показывает, что он вырос  лишь на 10% (41) вместо  прироста  национального дохода по оценке ЦУНХУ СССР в размере 63%(42).

Последствиями огромных структурных изменений и допущенных из-за недостатка опыта и предусмотрительности ошибок в планировании и управлении помимо огромного снижения уровня жизни населения явились также сильнейшая инфляция, чудовищный товарный дефицит. Низкое качество подавляющего большинства продуктов и услуг, штурмовщина на производстве и другие недостатки советской экономики, многие  из которых стали с тех пор  с разной интенсивностью постоянным спутником советской экономики.

Позволю себе отметить, что,конечно, с точки зрения большей части населения первая пятилетка была огромным провалом и горем. Части его оставалось только надеяться на временность и вынужденность этих огромных жертв. Именно враждебность большей части населения советской властью вызванная этими жертвами и страх пред народным бунтом  ,думаю, явились причиной политических репрессий начала 30 годов по отношении к зажиточному крестьянству и старой интеллигенции, которая могла возглавить этот бунт интеллектуально и организационно при поддержке русской эмиграции и некоторых капиталистических стран(скорее всего,  страхи были преувеличенными, но «у страха глаза велики») . При том, что меньшая часть населения, особенно молодая,  была   охвачена энтузиазмом и самоотверженностью, определявшимися благородными целями построения впервые в мире справедливого общества.

С точки зрения главных целей власти и конечных целей не только тогдашнего режима, но  и безопасности страны  они были достигнуты. Прежде всего. это относится к обороне страны. Дэвис соглашается с оценкой Ворошилова о росте механовооруженности одного солдата за этот период почти в 3 раза(!) , которая в абсолютном выражении  оказалась выше чем в любой развитой капиталистической стране(при росте числа военнослужащих)(43). Такой рост военной мощи позволил тогда предотвратить войну с Японией, которая сочла ее для себя , опасной. Были достигнуты значительные успехи в производстве почти всех отраслей тяжелой промышленности.

Потребуются ли столь же значительные жертвы при осуществление модернизации экономики в настоящее время? Хочу обратить внимание на разницу обстановки. Значительно вырос не только средний уровень доходов населения, но и его дифференциация. Это позволяет обойтись значительными сокращениями  доходов наиболее состоятельной части населения. Ни голод, ни лишения в обеспечении населения  наиболее насущными нуждами сейчас не угрожают.

4. Период экономического прогресса и роста благосостояния населения(1936-1936 годы).

6 том посвящен периоду 1933-1936 годов- самому благополучному в 30 годы периоду советской экономики. Объявлено намерение выпустить  7 том, который будет охватывать 1937-1939 годы.

Предпосылки значительного  всестороннего экономического прогресса в этот период были заложены достижениями предыдущего периода и устранением к концу первой пятилетки  наиболее вопиющих ошибок в планировании и управлении, приобретением опыта хозяйствования всеми работниками -от наркома до простого рабочего и колхозника, ростом образовательного уровня населения .

Среди производственных предпосылок подъема главным являлось наличие огромных резервов производственных мощностей, благодаря огромному количеству введенных в действие в первую пятилетку основных фондов и наличию в незавершенном строительстве множества объектов . Это позволяло в течение относительно длительного периода наращивать производство интенсивными методами и минимизировать ввод новых мощностей  и производственных капитальных вложений, используя высвободившиеся средства для повышения уровня жизни населения. Благодаря новой технической базе и повышению квалификации работников, реальному росту оплаты труда  можно было минимизировать в отличие от первой пятилетки  рост занятости в производственной сфере, обеспечивая рост производства преимущественно за счет роста производительности труда, а не занятости как в первой пятилетке.

Важной  и очень сложной задачей становилось импортозамещение, .освобождение от технико-экономической зависимости от западных стран, прежде  всего   в области машин и оборудования, но  также и цветных металлов и некоторых видов сельскохозяйственного сырья прежде всего хлопка. Большие усилия и успехи в импортозамещении были достигнуты уже в 1931-1932 году  и их предстояло закрепить.

Дэвис много внимания уделяет институциональным и организационным изменениям. Среди них особое внимание он уделяет важнейшими из них: отмене карточной системы в 1934-1935 годы. расширению возможностей личного хозяйства колхозников , реформе оптовых цен в 1936 году , позволившей ликвидировать убыточность тяжелой промышленности и отказать от бюджетных субсидий ей   и особенно Стахановскому движению. По масштабу эти изменения были ,конечно, менее значительными, чем в первой пятилетке, поскольку лишь закрепляли и совершенствовали  уже сложившийся хозяйственный механизм. Были идеи  и более существенной перестройки хозяйственного механизма. Они инициировались председателем Госбанка СССР Л. Марьясиным и были связаны не только с восстановлением коммерческого кредита и введения института банкротства для  злостных неплательщиков  . но и с ограничением масштаба налога с оборота-основы доходной части бюджета СССР  (44) . Эти далеко идущие предложения по частично рыночному реформированию советской плановой  системы были,  однако, отвергнуты и вскоре были объявлены вредительскими(45).Примечательно, что рыночные и даже квази- капиталистические идеи никогда не умирали даже в сталинский период, оживали  при первых признаках экономической и политической либерализации, каким и был период 1933-1936 год. Что касается стахановского движения, то если я правильно понял Дэвиса. он видит в нем скорее источник дезорганизации экономики и социального напряжения между отдельными категориями рабочих, рабочими и управленцами, чем  фактор . роста производительности труда.

К сожалению, Дэвис не приводит данных о росте ВВП за анализируемый период. Восполню этот пробел, воспользовавшись данными Мурстина и Пауэлла. По их расчетам прирост ВВП в этот периода составил 40,5%(46).В то же время по данным ЦУНХУ СССР  прирост национального(народного) составил 90%(47).  Обращает на себя внимание сильнейшее сокращение разрыва между альтернативными и официальными прироста по сравнению с первой пятилеткой : с 6 до 2,5 раз. Как и впоследствии ,искажения  в макроэкономической статистике уменьшались при улучшении экономического положения и увеличивались при его ухудшении. Вместе с тем, и реальный прирост за 4 года был исключительно высоким: почти 10% в год. Он позволял обеспечить и значительный рост уровня жизни населения и повышение, пусть и меньшими темпами. капитальных вложений и расходов на оборону.

Рост производственных мощностей долгое время мог обеспечиваться за счет переходящих с первой пятилетки объектов. В связи с этим стоит отметить, что приводимые в книге официальные данные о соотношении объема инвестиций и ввода основных фондов (48) показывающие значительное превышение инвестиций над вводом основных фондов  вводят в заблуждение относительно действительного соотношения этих величин, поскольку инвестиции измеряются в текущих ценах, а основные фонды  в ценах тех лет, когда они создавались, нередко много  лет. В условиях быстрой инфляции в инвестиционной сфере восстановительная вводимых стоимость вводимые  основных фондов могла намного превысить их балансовую стоимость. А о том, сколь она была  велика даже в этот период говорит рост стоимости 1 м2 вводимого жилья : с 241 рубля в 1933 году до 784 рубля в 1937 году или в 3,25 раза, а намеченная его стоимость в среднем за пятилетку  вместо 179 рублей за 1 м2 составила  469 рублей . почти в 3 раза(!) больше(49). Такова была точность планирования этого показателя.

Приводимые Дэвисом в тексте и приложениях данные о значительном росте личного потребления населения в этот период достаточно убедительно говорят об этом . Если судить по производству продовольственных товаров, производимых промышленностью (50), то по сравнению с 1932 годом прирост часто составлял 50-100%. Нередко значительно был превышен уровень 1928 года(по кондитерским изделиям почти в 9 раз). Но частично этот рост замещал сокращение домашнего производства сельским населением и его лучше сопоставлять с ростом городского населения. Единственным серьезным исключением из этого роста была обеспеченность жильем: объемы жилищного строительства в течении второй пятилетки даже сократились более чем в два раза(51) в пользу , видимо, социально-культурного, коммунального(хотя бы строительства метро) и оборонного строительства. У населения СССР, особенно городского,   могло сложиться убеждение, что , наконец, оно после огромных жертв первой пятилетки оно получило обещанный рост материального благосостояния. Средние очень впечатляющие цифры  роста производств и потребления продовольственных товаров серьезно омрачаются их крайне неравномерных распределением по территории страны. Доля Москвы и Ленинграда среди 11 крупных городов СССР намного превышала их долю  в численности населения этих городов. Так, в октябре –декабре 1935 года при  их доле в городском населении в размере 14%  их доля в    потреблении наиболее дорогих продовольственных товаров сливочного масла  составила 39,9%,мяса 48% (52)то есть надушу населения в этих городах приходилось почти в 3 раза этих продуктов ,чем по всем городам. Такое неравномерное распределение диктовалось пропагандистскими соображениями(иностранцы посещали прежде всего эти города), сосредоточением в этих городах партийной, советской(включая армию и НКВД) номенклатуры  и желанием завоевать благосклонность населения этих ключевых по политический значимости городов Эта традиции сохранилась почти до конца советской власти. Очевидно, что то же проис

ходило в торговле непродовольственными товарами. Нетрудно себе представить  печальную судьбу в отношении обеспеченности потребительскими товарами  рядовых жителей даже средних городов, не говоря  о мелких,  и деревенского населения, которым часто приходилось для их приобретения совершать дорогостоящие поездки в Москву и Ленинград.  .

В отношении вооруженных сил в начале второй пятилетки  произошло сдерживание величины военных расходов в виду(как и в капитальных вложениях) достигнутого уже их высокого уровня. Могла даже возникнуть мысль о сокращении военного производства в силу беcсмысленности продолжения накопления огромных запасов устаревающего из-за научно-технического прогресса оружия в пользу лучшего его содержания, обучения личного состава его пользованию и материального обеспечения рядового состава. Но все эти нужды также считались второстепенными до конца советского периода.

Как показывает Дэвис, военные расходы 3 года в реальном выражении мало менялись в объеме  по сравнению с огромными расходами 1932 года,  при серьезных сдвигах в выпуске военной технике в пользу более современной. Необходимость в их заметном росте была осознана в середине 1935 года под влиянием усиленного вооружения фашистской Германии. Качественный скачок в сторону значительного повышения произошел в 1936 году. Дэвис показал это на примере роста выпуска военной промышленности(53). К сожалению. в 6 томе в отличие от предыдущих отсутствуют  данные о расходах бюджета и их структуре. что не позволяет выявить общий объем военных расходов в этот период. Здесь следует заметить. что с 1931 по 1936 годы советское руководство впервые начало скрывать их реальный объем ,отражая в публикуемом бюджета только расходы на материальное и денежное содержание военнослужащих(это вновь повторилось после второй мировой войны вплоть до 1990 года). Полные данные о военных расходах вновь появились в 1937 годы- ближайшем к рассматриваемому периоду. Это позволяет оценить их долю в национальном доходе и сравнить с зарубежными странами в этом году. В 1937 году на нужды Нкобороны и НКвоенно-морского флота было выделено 17,48 миллиардов рублей(54). По отношению к использованному национальному доходу за этот год в размере 183,8 миллиардов рублей (55)это составляет 9,5%. Для сравнения в Германии в этом году она составила 14, 7%(56). Здесь, однако, надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых столь высокой доле в Германии предшествовали много лет, когда в связи с ограничениями Версальского договора военные расходы Германии были минимальными. Во -вторых,  в СССР реальная тяжесть военных расходов существенно занижалась из-за заниженной по сравнению с мировыми ценами на военную технику ценами на военную технику(это показали расчеты проведенные в 80 годы под руководством Ю. В. Яременко) и было связано с низкими ценами на сырье и огромными масштабами производства военной техники.

4. Пожелания. Чувствую себя неловко предъявляя такой выдающейся работе пожелания. Тем не менее выскажу их. Наиболее  существенное связано с малым внимание уделяемым автором вопросу о объеме  и динамике основных фондов. Нет нужды доказывать их огромное значение в развитии экономики и в объяснении этого развития. Между тем, они совершено выпали из книг Дэвиса. Cкорее всего, это связано с его недоверием к официальной их оценке. Но для довоенного периода имеются неплохие оценки их объема и динамики в специально им посвященной книге Пауэлла и Мурстина, которая упоминается в библиографии. Отсутствие этой оценки не позволяет полностью объяснить такой важный вопрос, как причины экономического роста в 1928-1936 годы и резкого замедлении экономического роста в СССР в 1937-1941 годы. Дэвис очень близко подошел к этой проблеме ,впервые положительно упомянув в примечании докладные записки работника ЦСУ СССР А, Черкасского(совершено неизвестного по советской литературе) секретарю ЦК А. Андрееву с критикой статистики основных фондов и капитальных вложений (57). Хотя Дэвис утверждает, что обвинения  Черкасским деятельности бывшего  руководства  ЦСУ в «лживости бесчестности» в этой области  являлась преувеличенной (58),желательно было бы ознакомиться с самими меморандумом(мои попытки получить его из архива не увенчались успехом, хотя  я уплатил запрошенную архивом плату за его получение). Известные мне по литературе (из статей В. А. Соболя) тех лет факты об отрыве восстановительной стоимости многих видов оборудования от их балансовой            стоимости позволяют говорить о небезосновательности этих обвинений.  Уместно отметить, что до сих пор этот вопиющий недостаток в работе статистической службы СССР с середины 20 годов (59)сохраняется и в деятельности преемника  ЦСУ СССР- Росстате. Так что впору отмечать 90 летие этого российского статистического безобразия, имеющего тяжелейшие последствии для советской и российской экономики .

Новым моментом в 6 томе по сравнению с предыдущими  является краткая характеристика некоторых высших хозяйственных руководителей, подчеркивая их талантливость (60). В этом свете выглядит не только преступлением, но и чудовищной ошибкой с точки зрения интересов советского государства и экономики их(как и множества других) физическое уничтожение в 1937-1938 годы. Не стану оспаривать их талантливость энергию.  Вопрос в компетентности. Даже приводимые Дэвисом биографии говорят о недостаточном общем и особенно профессиональном образовании. Они были многие годы преимущественно  профессиональными революционерами и перепрыгнув ступени профессионального продвижения заняли благодаря своим революционным заслугам руководящие хозяйственные посты. Достаточно в свете сказанного сопоставить биографии наркома финансов СССР в 1930-1936 годы Г. Гринько (61)и многолетнего министра финансов СССР А. Зверева(62).Первый стал наркомом,  не получив финансового образования и ни дня не проработав  на финансовой службе. Второй получил специальное высшее  образование и до назначения наркомов проработал многие годы в финансовой системе СССР на разных ее уровнях, пройдя нормальное продвижение по службе,  приобретя большой опыт практической деятельности и зная эту систему изнутри  . Эту разницу следует иметь в виду, когда идет речь о последствиях для экономики»чистки» руководящего хозяйственного слоя в 1937-1938 годы(63) преследовавших, по  моему мнению, в частности цель таким варварским способом добиться повышения профессионализма хозяйственных руководителей  в преддверии приближающейся войны с Германией.

Значительно большего внимания, по моему, заслуживал вопрос о развитии  в СССР в этот период науки и высшего образования, обеспечивавших состояние человеческого капитала.

В заключении, учитывая высочайший профессиональный уровень работ Дэвиса.   выражу пожелание скорейшего перевода на русский язык книг Р. Дэвиса, как и его выдающегося коллеги Кара(из 14 томов были переведены в 1990 году  только первые два)

1) R.W.Davies vith Oleg V.Khlevnyuk and Stephen G.Wheatcroft The industrialization of Soviet Russia 6 The Years of Progress The SovietEconomy,1934-1936 Palgrave Macmillan 2014

2)The development of soviet budgetary system

3)Эдвард Карр История Советской России Большевистская революция 1917-1923 том 1 том 2 М.1990 стр. 9

4)там же

5) там же,стр.17

6)Э.Х.Карр Русская революция от Ленина до Сталина 1917-1929 М. 1990 стр. 125 Речь идет о главе «Начало планирования», основывающейся на исследованиях Дэвиса.

7)R.W.Davies The soviet economy in Turmoils .1929-1930 Harvard university Press 1989p.15

8) Мои расчеты конца 80 годов, основывавшиеся на определении восстановительной стоимости основных фондов подтвердили этот факт, скрывавшийся советской статистикой, показывающей значительный рост основных фондов в конце 20 годов . Они приведены в статье «Почему и когда погиб нэп» , опубликованной  в журнале ЭКО № 10 1989 год ( Г.И. Ханин экономика и общество России: ретроспектива и перспектива . Избранные труды в двух томах том 1 Новосибирск 2015 стр. 253-257).

9)Vladimir Kontorovich and Alexander Wein What did Soviet Rulers Maximize? Europe-Asia Studies ,61,9:1579-1601 Nov.2009 Vladimir Kontorovich  The Military origins of Soviet industrialization Comparative Economic studies (forthcoming)

10) Подробнее в :Ханин Г, Фомин Д,А.  Текущее состояние и долгосроxyst перспективы российской экономики  Свободная мысль № 4 2015 г.

11)Ханин Г, И.Фомин Д.А. Деньги для модернизации Свободная мысль № 1 2011

12)R.W.Davies op.cit.p.445-451

13) Н.И.Бухарин в «Заметках экономиста» убедительно критиковал за нереалистичность уже контрольные цифры на 1928/1929 год.

14) R.W.Davies op.cit.p.179-187

15)op.cit.p.187-225

16) op.cit.p.225

17)op.cit.p.227

18)op.cit.p.229-230

19)op.cit.p.179

20)История второй мировой войны т.1 М. 1973 г. cтр.260

21) R.W.Davies Crisis and Progress in Soviet Economy ,1931-1933 London 1996 p.520

22) R.W.Davies  The soviet Economy in Turmoil op.cit.p.454-455

23) Сырцов К новому хозяйственному году :переработанная стенограмма речи С.И. Сырцова на объединенном заседании СНК и ЭКОСО РСФСР 30 августа 1930 года по докладу Госплана РСФСР о контрольных цифрах на 1930/1931 год М.1930

24)R.W.Davies op.cit.p.411-415

25)R.W.Davies Crisis and progress in soviet economy op.cit.p.124

26) op.cit.p.128

27)op.cit.p.230-231

28)op.cit.p. 292

29)op.cit.p.297

30)op.cit.p.298-299

31) Исаак  Дейчер Троцкий в изгнании М. 1991 г. cтр. 163

32)Сейчас эта работа переиздана

33)R.W.Davies op.cit.p.197

34)op.cit.p.138-139

35)Мартемьян Рютин На колени не встану М.1992  г,cтр. 246

36)R.W.Davies  Soviet Economy in Turmoil op.cit.p. 173-178, 251-328,477-486

37) R.W.Davies Crisis and progress in Soviet Economy op.cit,p,44-64.77-103,

38) R.W.Davies Soviet economy in Turmoil op.cit.p.316-328

39) R.W.Davies Crisis and Progress in Soviet Economy op.cit.p.256-269

40)op.cit.p.473

41) The Economic Transformation of The Soviet Union ,1913-1945 Edited by R.W.Davies ,Mark Harrison and S.G.Wheatcroft New York 1994 p.269

42) R.W.Davies op.cit.p.503

43)ibid p.476

44)R.W.Davies The Years of Progress,The Soviet Economy, 1934-1936 p.242-252

45)ibid p.251

46) The Economic transformation of The Soviet Union op.cit.p.269

47)Альб. Вайнштейн Народный доход России и СССР М.1969 стр. 102

48) R.W.Davies op,cit.p.409

49)ibid

50)op.cit.p.405

51)ibid p.409

52)op.cit.p.186-187

53)op.cit.p.326-331

54)Индустриализация  CCCР1938-1941 Документы и материалы М. 1973 c. 25

55)Альб. Вайнштейн ук. соч. С.109

56)The Economics of world war 2 Six great powers in international comparison Edited by Mark Harrison Cambridge 1998 p.138

57)Davies op.cit.p.390

58)ibid

59)Ханин Г.И. Почему  и когда погиб нэп ЭКО № 10 1989

60)Davies op.cit.p.28-29

61)БСЭ 3 издание том 7 с.337

62)Зверев А. Г. Записки министра М.1969

63) Подробно этот вопрос рассмотрен в :Ханин Г.И. Экономическая История России в новейшее время том 1 Экономика СССР в конце 30-1960 год. Новосибирск 2003 с.7-13