Опасные иллюзии

В периоды экономических кризисов естественен повышенный интерес читателей к оппозиционной печати. В ней они надеются увидеть объективный, а не сервильный, как в проправительственной, анализ экономического положения России, а также обоснованные рекомендации по выходу из кризиса. Особенно если они исходят от авторитетных экономистов. Этим объясняется  мой интерес к статье Сергея Глазьева в газете “Завтра” №2 2015 год.

Имя  автора известно экономистам по ряду серьезных публикаций в 80-90 годы. Но нынешняя статья (как и ряд предыдущих на эту же тему в последние годы) разочаровывает. В экономике, как и в медицине, лечение начинается с правильного анализа болезни, в данном случает состояния российской экономики. С ее анализом в этой статье не могу согласиться.

Начну с подзаголовка статьи: “для кризиса объективных причин нет!”. Он вызывает сильное удивление. Разве сырьевой характер экспорта, о котором не говорит только ленивый,  не является такой  объективной причиной? А слабость финансовой системы? А огромная внешняя задолженность экономики? А изношенный физического капитала? Низкая квалификация кадров? Слабость государственного аппарата и многих предпринимателей? Этот перечень объективных причин можно продолжить. Неужели об этом не знает Сергей Глазьев?

Удивление увеличивается, когда автор утверждает, что “производственный аппарат работает сегодня не более чем на две трети потенциальной мощности”. Автор, очевидно, опирается на данные Росстата об использовании производственных мощностей в промышленности, которые действительно показывают примерно такой уровень их использования. Но это ведь не вся экономика. Самое главное, откуда уверенность в достоверности этих данных? Ведь есть квалифицированные исследования, критикующие их за преуменьшение  в связи с недоучетом физического и морального состояния производственных мощностей. Наши альтернативные расчеты динамики основных фондов по всей экономике, учитывающие их восстановительную стоимость, и ВВП за период с 1990 по 2010годы показывают, что ВВП в этот период упал значительно меньше, чем основные фонды и, следовательно, о больших резервах использования существующей материальной базы в целом по всей экономике (в отличие от некоторых отраслей)  не приходится говорить. Эти исследования были опубликованы в ряде авторитетных российских научных журналах, и Сергей Глазьев не мог их не видеть. Да и сам он в 90-е годы многократно писал о происходившем в те годы огромном сокращении производственной базы экономики, предлагал для предотвращения дальнейшего сокращения резко поднять долю накопления основных фондов  в ВВП.

Из ошибочной предпосылки о наличии огромных резервов производственных мощностей следует утверждение о возможности наращивания ВВП на 6-8% в год. Иначе как ненаучной фантастикой я это не могу назвать. Оно сеет илюзию, что достаточно только сильно захотеть и без каких-либо жертв и усилий,” по-щучьему велению, моему хотению”,  только за счет накачивания экономики деньгами можно обеспечить стремительный экономический рост уровня СССР в 50 годы или азиатских тигров. Наши исследования показывают, что даже ежегодный рост ВВП  на 3% требует понижения личного потребления населения в два раза. Расчет произведен нами с использованием восстановительной стоимости основных фондов, которая превышает балансовую в 11-13 раз.

Не соответствует действительности и утверждение Сергея Газьева о том, что “никто не прогнозировал прекращения экономического роста”. Мы (вместе с Дмитрием Фоминым), опираясь на наши оценки динамики основных фондов и состояния экономических и общественных институтов,  многократно в течение 2000 годов писали о неизбежности системного кризиса в российской экономике. А в 2013-2014 писали о уже начавшемся экономическом кризисе и о том, что он будет долгим, в том числе в ведущей деловой газете “Ведомости” за 18 марта 2014 года.

Из ошибочного диагноза следует и сомнительный рецепт лечения, предлагаемый Сергеем Глазьевым. Он сводится исключительно к мерам кредитной политики. Здесь он смыкается со своими будто бы антиподами из ультра либерального лагеря. Разница только в методах. И те и другие следую рецептам преодоления циклических кризисов, когда имеется избыток производственных мощностей. Но в современной России не циклический, а системный кризис, связанный с огромной  слабостью и даже непригодностью многих (если не всех) элементов социально-экономической и политической системы. Почему этого не видят ультра-либералы понятно. Но как же этого не видит Сергей Глазьев, позиционирующий себя в левом лагере?

Показательно, что в его анализе и рекомендациях просто выпала проблема чудовищной социальной дифференциации, всегда волновавшая левое крыло общества. Еще в2003 году в «Белой книге экономических реформах в России» он уделял этой проблеме большое внимание. А с тех пор социальная дифференциация в России не уменьшилась.   Для нынешней России это не просто вопрос социальной справедливости, а ресурс для увеличения фонда накопления. Именно сокращение в 6 раз доходов наиболее зажиточных и в 1,5 раза средних слоев населения, по нашим расчетам, позволит увеличить долю фонда накопления физического и человеского капитала с нынешнего уровня, не позволяющегообеспечить даже их простого воспроизводства, до необходимых для егозаметного роста. И одновременно поднять доходы наиболее бедной части населения.

Несостоятельной является ссылка Глазьевым на успех аналогичной предлагаемой ныне политики Примакова-Геращенко в 1998 году. Тогда была совсем другая экономическая обстановка: действительно существовали огромные резервы физического и человеческого капитала как следствие экономического кризиса 90 годов. Теперь почти исчерпанные производственные мощности и нехватка трудовых ресурсов.

Приходится с грустью констатировать, что в настоящее время Россия сталкивается не только с глубочайшим экономическим и политическим  кризисом. Она сталкивается и с глубочайшим интеллектуальным кризисом. И он самый опасный. Разруха, как известно, рождается в головах. Этот  интеллектуальный кризис является результатом огромных потерь интеллектуального капитала вследствие многочисленных эмиграций 20 и начала 21 века и  репрессий советского периода в отношении многих лучших интеллектуалов, ограничений творческого поиска в советский период, кризиса высшего гуманитарного и экономического  образования в советский и постсоветский период, бюрократизации науки и ряда других хорошо известных причин.

Деморализованное и по преимуществу сервильное научное и образовательное сообщество было не в силах противодействовать этому кризису. Этому интеллектуальному кризису не противодействовала  и власть. Часто она ему как раз содействовала, ориентируясь на посредственные, но послушные научные силы, бюрократизированные научные структуры, подталкивая СМИ на развлекуху, вместо содержательного социального анализа. В результате тиражи книг, газет и журналов сократились по сравнению с советским периодом в сотни раз, а читальные залы библиотек опустели.

В качестве иллюстрации интеллектуального  кризиса укажу на положение с хорошо мне знакомой и чрезвычайно важной для экономики проблемы достоверности экономической информации. Еще в конце 80 годов выход написанной мною совместно с Василием Селюниным “Лукавой цифры”, разоблачавшей искажения советской статистики, буквально потряс страну. Теперь аналогичные наши публикации остаются почти незамеченными и не только со стороны рядовых граждан, но и научно-экономического сообщества, не говоря уже о власти. Можно ли представить себе, чтобы в естественных науках, в медицине или судовождении не обратили бы внимание на систематически ошибки в измерительных приборах или картах? Виновники были бы, как минимум, наказаны или высмеяны. А в экономике это мало кого волнует. Безмятежны власти всех видов, политические партии, предпринимательское сообщество, научные работники. А ведь ведомый по ошибочный карте корабль российской экономики только по этой причине почти наверняка сядет на мель, что и происходит сейчас.  Одно это говорит не только о глубочайшей интеллектуальной деградации общества, но и   о гнилости всех общественных институтов.  Глазьев всего этого не замечает. Он и сам пользуется ошибочными данными. Пока не начнется серьезный разговор о глубинных истоках нынешнего кризиса и способах выхода из него, а затем и эффективные действия,  тщетны надежды, что он кончится. Он станет перманентным.  Иллюзии здесь губительны.