ВЗРЫВОТЕХНИКА ДЛЯ РАЗУМА. Часть 1

С огромным удовольствием публикую третий параграф первой главы книги «Медиакоммуникации», которую только что завершил друг нашего блога Г.Г.Почепцов.

Человек часто и много действует по аналогии. Этот путь облегчает и его мышление, и принятие решений. Посмотрим на одну аналогию и мы. Давайте сравним взрыв танка, взрыв дома и взрыв разума. Это даст нам возможность выявить различия и увидеть сходства.

Взрыв танка – является ожидаемым событием. К нему готовятся: конструктор оснащает танк броней, солдат знает, что это возможно, поэтому знает не только, как постараться этого избежать, но и как спасаться в случае попадания снаряда.

Взрыв дома – никто его не ожидает, конструкция его не рассчитана на это,  жители никогда к этому не готовятся. Для них это будет полная неожиданность.

Взрыв разума – даже типа коллективного сознания времен операции “перестройка” – вообще незаметная вещь. Она революционна по сути, но подается действущими лицами как эволюция, как возврат к старым подлинным ценностям или к ценностям цивилизации, которую задают как более высокой.

Если взрыв танка ожидаем, то взрыв дома и разума является полной неожиданностью. Если взрыв танка и дома заметен, то взрыв разума незаметен. Таким образом, взрыв разума является как неожиданным, так и незаметным событием.

Террористы работает с общественным мнением, а не с заложниками или взрывами. Заложники или взрывы становятся их целями только потому, что о них не смогут умолчать СМИ и обязательно сообщат. Тем самым общественное мнение получит свой взрыв. Человек имеет высолкий уровень эмпатии, он начинает сопереживать, а часто и сам себя ставит на это место (взрыв, заложник, гибель самолета).

Но еще сильнее с общественным мнением работают не “чужие”, а “свои” – писатели, ученые, журналисты. Но они могут работать, когда у них есть канал передачи информации. Интернет, кстати, впервые создал такой свободный канал, хоят его все время пытаются “обуздать”.

К. Ширки пишет о роли коммуникативных механизмов в мирном переходе власти в 1989 г. в Восточной Европе, что информация нарушила баланс власти между государством и гражданским обществом. Государственнгая сила использовать насилие ослабла, а сила гражлаского общества по сопротивлению насилию возросла. Он вспоминает при  этом книгу Хабермаса “Структурная трансформация публичной сферы”, который утверждал, что печатная пресса в свое время демократизировала Европу, создав пространство для дискуссий, еще до того, как государство само смогло демократизироваться.

Хабермас, кстати, считал, что общественное мнение может возникнуть на пересечении формального и неформального информационного пространства при участии критической публичности [2, p. 247 - 248]. У него вся публичная сфера появляется именно как сфера дебатов. К. Фукс посмотрел под этим углом зрения и на альтернативные медиа [3].

Понятно, что изобретение печати резко расширило возможности для частного человека быть услышанным многими. Кстати, как утверждают сегодняшние исследователи  дискуссий, дебаты между одинаково мыслящими людьми приводят к радикализации их взглядом. То есть дебаты порождают более поляризованные мнения. И это в результате ведет к социальным изменениям. Кстати, советский период удерживал население от дебатов. Появление “Взгляда” и подобных телепередач по этой причине несло разрушающее действие на советскую систему.

Э. Эйзенштейн в предисловии к своему двухтомному исследованию “Печатный станок как агент изменений” пишет [4]: “Как агент изменений печать именила методы сбора информации, хранение и поиска ее, а также коммуникативные сети, которые использовали ученые сообщества по всей Европе. Это объясняет особое отношение, поскольку это имело особенные последствия. Понимание этого развития как чисто коммуникативного является абсурдным”.

Дж. Девар из РЕНД видит ряд параллелей между печатной революцией того времени и сегодняшним днем, который называают информационным веком. Он подчеркивает следующие типы сближений [5]:

- изменения информационного века будут такими же драматическими, как те, что были в средние века в Европе,

- будущее информационного века будет проходить в виде неодидаемых последствий,

- полный набор последствий информационного века мы увидим только через десятилетия,

- все эти факторы вызывают дискусии по поводу следующих проблем: а) оставлять ли интернет нерегулируемым, б) занимать ли более экспериментальную позицию в информационной политике.

Э. Эйзенштейн, как видим, подчеркнула вход и измененияv в рамках ученого сообщества. И тут возникает особая роль интеллектуала [6]. Следовательно, в прошлом России недоучившиеся студенты, выступившие как народники, это тоже позиция интеллекта, как и практически поголовная демократическая ориентации интеллигенции в советский период, который мирился с марксизмом-ленинизмом даже не как с идеологией, а как с ритуалом.

СССР очень четко удерживал в массовом сознании своих героев и своих врагов, делая это руками и разумом интеллектуалов. Когда эта “защита” немного спала, начиная с шестидесятых годов, стало более модным любить чужую музыку (Битлс), чужих писателей (Кафка), чужих художников (абстракционисты). С чужим как модным СССР всегда боролся. Это была борьба с космополитами, позже со стилягами. И, конечно, жесткое цензурирования коммуникативных потоков, идущих из-за рубежа.

Но под это цензурирование подпадал нематериальный продукт, а материальный нет. Поэтому джинсы, нейлоновая рубашка и даже шариковая ручка становились носителями тех смыслов, которые не могли пройти по нематериальным каналам. Они имели смыслы, которые в норме не могли прикрепляться к вещам. Но поскольку тексты цензурировались, смыслы шли вместе с вещами.

Более того, их в виде продуктовой нехватки использовалои как незримый элемент дебатирования, котрое охватило страну. Опыт такой был: Хрущева снимали на фоне того, что вместо нормального хлеба впервые в полевоенное стали  продавать какой-то суррогат. Сняв Хрущева, все сразу восстановили.

Перестройка тоже проходила на фоне исчезновения продуктов питания с прилавков. Правда, как потом, к примеру, рассказала вдова маршала Д.Язова продукты не доходили до Москвы, а разгружались на подступах к ней. Или была остановлена большая часть табачных фабрик под предлогом реконструкции, что вызвало нехватку табачных изделий. Да и антиалкогольная кампания М. Горбачева дала эффект только на полгода, после чего страна стала переключаться на суррогаты и наркотики. И сегодня, отсчитывая этот виток от той поры, наркотики были вписаны в очередную проблему постсоветского пространства.

Дискуссии на площадях и в медикакоммуникациях, как видим, проходили на фоне, который подталкивал граждан  к нужному выбору. На граждан тогда обрушился массированный информационный обстрел.

Основной целью его была интеллигенция, в первую очередь, техническая, поскольку гуманитарная и так была охвачена новыми желаниями. Интеллигенция по аналогии с народниками прошлого века понесла эти месседжи в народ.

Когда  в перестройку идеологическая “защита” исчезла совсем, были обновлены списки врагов и друзей. Троцкий, к примеру, перешел из списка врагов в список жертв революции. То есть появился совершенно новый тип списка – жертв.  И перестройка в принципе полностью приравняла советский период к периоду репрессий. Советский период сегодня воспринимается как полная ошибка, потерянное время.

Переход в постсоветское время осуществлялся усиленной интенсификаций всех видов коммуникативных процессов. Понятно, что если бы в тот момент  был Интернет, эти процессы шли еще быстрее. Телевидение и газеты активировали население, население шло на митинги. Формальные и неформальные коммуникативные потоки действовали вместе.

С. Переслегин говорит о двух типах оружия будущего [7]. С одной стороны, террористы, управляемые из аналитических центров ([8], см. также текст Е. Лариной по поводу терактов во Франции с интересным названием “Инженеры хаоса” [9]). С другой, это использование гуманитарных технологий для атаки на гуманитарное пространство, что позволит по мешать развитию страны, поставить под сомнение ее настоящее. Изменив прошлое, можно полностью сломать настоящее и, соответственно, будущее.

Это и имело место в случае СССР. Кардинальному изменению подверглось именно прошлое. Изменив прошлое, получили и другое будущее. Но это касалось не какого-то индивидуального сознания, а всего населения.

В картинке прошлого менялись с позитива на негатив все ключевые фигуры и понятия. Это была очень четко выстроенная интерпретационная война. Но точно такая тенденция была запущена и в интерпретации настоящего. Вот что вспоминает зампред Гостелерадио Л. Кравченко о словах Лапина, главы Гостелерадио [10]: “Когда Лапин вернулся из отпуска, он был в ужасе – что происходит с программой «Время», почему всех критикуют, почему новости начинаются не с тракторов, а с остросоциальных репортажей? «Ты партбилет не боишься потерять? Тебе Горбачев не звонил?» – он искренне не понимал, что происходит”.

И сама перестройка на телевидении началась только в 1987 г., когда Политбюро ЦК КПСС прекратило глушение радиопередач из-за рубежа. Кравченко проясняет: “Об этом решении нам объявил Александр Николаевич Яковлев. На встрече присутствовали главный редактор «Правды» Афанасьев, Филипп Денисович Бобков из КГБ и я. Яковлев сказал, что есть такое мнение, и нужно предпринять некоторые шаги, чтобы удержать аудиторию, особенно молодежь, у телеэкранов рано утром и поздно вечером – у «голосов» это был самый прайм-тайм”.

Бобков говорит, рассуждая из сегодняшнего дня [11]: ” «Диссидент» – я не знаю такого слова. Его придумали на Западе, чтобы наша деятельность выглядела как борьба с инакомыслием. Но мы не боролись с инакомыслящими, мы боролись с теми, кто вел нелегальную борьбу против существовавшего в нашей стране строя. Надеюсь, вы понимаете разницу. Тот, кто написал какую-нибудь книгу или статью – тот еще не враг, не борец против нашей страны. А тот, кто организует какие-то выступления против советской власти, печатает листовки и так далее – вот с такими людьми мы боролись”.

В результате после совещания ЦК, КГБ и Гостелерадио и появилимсь такие программы “Взгляд”, “До и после полуночи”, “Двенадцатый этаж” ( о последней программе см. [12]). Все это были прямые эфиры, которых так боялось советское телевидение до этого. Но разумным людям было понятно, что именно они потихоньку рушили СССР. После падния ГКЧП именно съемочная группа “Взгляда” делает интервью с Л. Кравченко, который считает, что оно объяснялось тем, что ведущий работал на КГБ и боялся, что Кравченко об этом кому-нибудь расскажет. Краченко говорит: “Все боялись. У нас же у каждого второго политобозревателя, и это не преувеличение – у каждого второго, – была корочка”.

Это снова говорит о том, откуда исходила энергетика нового типа медиакоммуникаций – из ЦК и КГБ. И это вероятно, достаточно редкий случай, когда разрушением своей страны столь интенсивно занимались те, кто получал зарплату за ее защиту.

Вот мнение очередного председателя Гостелерадио М. Ненашева, пытающегося оправдать усиление именно медиакоммуникаций (цит. по [13]): “Получилось так, что коммунистическая партия перестала быть партией политической. Она стала административным органом и утратила многие свои политические качества. И телевидение во многом заменило партию, прежде всего в ее политической работе. Партия не смогла объяснить ни одной из существовавших тогда проблем, и эту роль пришлось брать на себя телевидению”.

ЦК и КГБ стали строить новую страну путем уничтожения старой. Причем КГБ имело для этого не меньше рычагов, чем ЦК. И то, что эти рычаги были скрытыми, могло делать их более эффективными. Л. Млечин подчеркивает, что первой заботой Андропова, когда он пришел на пост главы КГБ, стало внимание к духовной сфере [14].

В рамках системы Андропова курировались и экономисты, которым “кураторы” помогали разрабатывать их либеральные направления. Как вспорминает один из сотрудников КГБ [15]: “Весьма вероятно, что наработки группы Гайдара — ­Чубайса планировали положить в основу экономического устройства одной из экспериментальных зон, но совсем не факт, что этот опыт распространился бы на весь Союз. Который, кстати сказать, в старом, ленинско-сталинском виде должен был исчезнуть. Но в итоге исчез не только в ленинско-сталинском виде, а совсем”.

Причем эти экономисты порождали и вполне нужные тексты, так что нельзя с определенностью утверждать, что они не знали, кто стоял в тени их разговоров. Из группы Чубайса, например вышла “Аналитическая записка по концепции перехода к рыночной экономике в СССР”, где полно приятных фраз для начальства типа “Масштабы и острота конфликтов создают неуправляемую ситуацию, которая приводит к полной смене высшего политического руководства страны” [16].

Новый мир создается правильными и неправильными шагами. Старый мир защищается изо всех сил. Поэтому понятно, что когда его пытаются разрушить сверху теми же руками, которые его создавали, это будет неожиданными для всего населения переходом.

Литература

1. Shirky C. The political power of social media // www.cc.gatech.edu/~beki/cs4001/Shirky.pdf

2. Habermas J. Structural transformation of the public sphere. – Cambridge, 1991

3. Fuchs C. Alternative media as critical media // fuchs.uti.at/wp-content/uploads/altmedia.pdf

4. Eisenstein E. The printing press as an agent of change. – Cambridge, 1979

5. Dewar J.A. The information age and the printing press: looking backward to see ahead // www.rand.org/content/dam/rand/pubs/papers/2005/P8014.pdf

6. Franz L. Intellectuals and public responsibility // www.iasc-culture.org/THR/archives/Intellectuals/9.1LFranz.pdf

7. С. Переслегин об оружии 21 века // www.youtube.com/watch?v=XckKM2TlXQA

8. Переслегин С.Б. Аналитическое послесловие к трагедии в Беслане // soob.ru/n/2004/9/subject/4

9. Ларина Е. Инженеры хаоса: почему теракт в Париже совершили агенты спецслужб // www.regnum.ru/news/analitics/1884489.html

10. Кашин О. Медиаменеджер перестройки // www.rulife.ru/mode/article/830/

11. Кашин О. Человек с глазами сверлами // www.rulife.ru/mode/article/856/

12. 12 этаж // ru.wikipedia.org/wiki/12_%D1%8D%D1%82%D0%B0%D0%B6

13. Леонид Парфенов – о том, как закончилось ТВ. Олег Кашин – о том, как оно начиналось // www.forbes.ru/ekonomika/vlast/60281-leonid-parfenov-o-tom-kak-zakonchilos-tv-oleg-kashin-o-tom-kak-ono-nachinalos

14. Млечин Л. Юрий Андропов. Последняя надежда режима. – М., 2008

15. Карцев Д. План Андропова – Путина. Как чекисты получиоли контроль над страной // rusrep.ru/article/2012/10/31/kgb

16. Жестким курсом Чубайса // nabat-alarm.narod.ru/Kursom.html