Невеселые картинки. Пост восьмой.

Недавно правительство сообщило: «Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом внутреннем продукте с 2011 по 2015 годы составила 19,6%, 20,1%, 21,0%, 21,6% и 21,3% валового внутреннего продукта соответственно (рост в 1,09 раза относительно уровня 2011 года)». На первый взгляд все выглядит замечательно. Когда пятая часть экономики относится к высокотехнологичному сектору, вполне можно говорить о   принадлежности страны к группе мировых научно-технических лидеров.  Соответственно  многие ресурсы определенной направленности в последние месяцы запестрели заголовками типа «Россия соскочила с “нефтегазовой иглы”».

Однако если обратиться к методике расчета показателя «Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом внутреннем продукте» утвержденной приказом Росстата от 14 января 2014 г. № 21, то становится понятным, что в реальности все обстоит совершенно иначе, чем в российской статистике. ВВП Росстат считает так же, как это делают ОЭСР, Всемирный банк и т.п., т.е. по международной методике. А долю высокотехнологичной продукции – по собственной. Если обратиться к методике, то изумление вызывает заголовок первой же таблицы – «Перечень видов экономической деятельности, включаемых в состав группы высокотехнологичных, среднетехнологичных высокого уровня и наукоемких отраслей для расчета показателя “Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом внутреннем продукте”».

Прежде всего, появляется невиданная в мире группа отраслей – «среднетехнологичные отрасли высокого уровня», которые включаются в высокотехнологичные. Критерием отнесения к уровню выступает доля НИОКР в выручке, устанавливаемая исключительно самим Росстатом, а также доля лиц с высшим образованием в отрасли, вне зависимости от того, по какой специальности или профессии оно получено.

В результате в высокотехнологичные и наукоемкие отрасли у нас попадают сектора, которые нигде в мире таковыми не считаются.  Если пересчитать долю продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в ВВП в соответствии с международными методиками, то получится примерно 8-9%, а никак не 21%. Это и есть реальная доля высокотехнологичных и наукоемких отраслей в ВВП.

На самом деле картина еще хуже. Значительная часть цены российской продукции, производимой в высокотехнологичных и наукоемких отраслях, приходится, как было показано ранее, на импортные комплектующие, компоненты, роялти за зарубежную интеллектуальную собственность, а также на амортизацию основных производственных фондов, хотя и принадлежащих российским резидентам, но произведенных за пределами нашей страны. Детальных расчетов, позволяющих установить долю ВВП, приходящуюся на продукцию высокотехнологичных и наукоемких отраслей собственно российского происхождения, не имеется. Грубая прикидка дает примерно 5%.

По данным Министерства промышленности и торговли РФ, утвердившим 2 июля 2015 г. Приказ № 1809 «Об утверждении перечня высокотехнологичной продукции, работ и услуг, с учетом приоритетных направлений развития экономики», доля высокотехнологичных и наукоемких товаров в совокупном экспорте Российской Федерации составила в 2015 г. 3,2%. Это примерно соответствует уровню Турции – 3,44, Словении – 3,33 и Перу – 3,26 . Для сравнения в США и Китае этот показатель составляет 33%. При этом в Китае не менее половины приходится на продукцию транснациональных, в основном американских, немецких и британских компаний, являющихся владельцами интеллектуальной собственности и оборудования, используемого на предприятиях Китая.

Что касается доли России в глобальном экспорте высокотехнологичной продукции, она вот уже примерно 10 лет не изменяется и составляет, согласно данным Минпрома,  0,4% от мирового экспорта высокотехнологичных и наукоемких товаров и услуг. Как это ни горько сознавать, на экспортной карте мира мы, как высокотехнологичная страна, почти не существуем.

Одним из важнейших показателей, характеризующих реальный научно-технологический потенциал страны, является вклад интеллектуальной собственности в  ВВП. В России по официальным данным он составляет менее 1%. Для сравнения в Китае – более 5%, в Германии – 8%, а в США по различным методикам – от 12 до 15%. При этом, американцы отнюдь не рекордсмены. Наибольший вклад интеллектуальной собственности в ВВП принадлежит Финляндии, еще 100 лет назад  бывшей провинцией Российской Империи. У финнов интеллектуальная собственность обеспечивает примерно 20% объема ВВП страны.  Это не измышление, а данные Военно-промышленного курьера ВПК.

В мире разворачивается Третья (Четвертая) производственная революция. Принципиально новые производства, линии и т.п. массово и согласовано приходят на смену традиционным технологиям, организационным структурам и финансово-экономическому механизму, характерному для индустрии  Второй производственной революции. Среди направлений производственной революции три, без сомнения, являются ключевыми. Это – робототехника, IT технологии и биотехнологии.

О роботах и робототехнике писалось ранее. Однако в контексте сегодняшней темы имеет смысл еще раз вернуться к официальной статистике IFR (Международной Робототехнической Федерации). Ежегодные темпы прироста выпуска производственных роботов составляют от 15 до 20% в год. Роботизация охватила не только ведущие, но практически все  индустриальные страны мира. Наибольшее количество роботов работает в настоящее время на предприятиях Китая. Второе место по числу индустриальных роботов на предприятиях занимает Япония, третье – Соединенные Штаты. На пять стран – Китай, Японию, США, Южную Корею и Германию – приходится более 70% занятых в производстве роботов.

Если среди общего числа роботов выделить роботов и робототехнические линии, оснащенные вычислительным, или как его называет, «искусственным» интеллектом, то более 90% их производства и около 60% применения приходится на Америку. Сегодня в странах-лидерах Третьей (Четвертой) производственной революции на 10 тыс. рабочих, занятых в промышленности, приходится от 150 до 500 роботов. Что касается России, то, по данным Центра робототехники IT кластера Сколково, за 2015 г. в стране установлено менее 1 тыс. производственных роботов, из которых более 600 – зарубежного производства. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что по состоянию на сегодняшний день картина просто катастрофическая.

Робототехническая промышленность,  формировавшаяся в последние годы СССР, в России так и не появилась. Практически уничтожено российское станкостроение. Еще в годы правительства Е.Примакова – Ю.Маслюкова российские станкостроители, несмотря на страшные удары, нанесенные отрасли рыночными фундаменталистами, не только продолжали обеспечивать станками значительную часть предприятий оборонно-промышленного комплекса, но и начали восстанавливать свои международные позиции, медленно, но верно наращивая экспорт. Однако уже в текущем столетии намечавшийся подъем сменился деградацией. В настоящее время останавливаются  последние конкурентоспособные на внутреннем и международном рынках предприятия отрасли. В этой связи не вызывают удивления данные Росстата: число высокопроизводительных рабочих мест, оснащенных высокотехнологичным оборудованием в 2015 г. не росло, а сократилось примерно на 9%. Трудно было ожидать чего-либо другого в ситуации, когда собственное станкостроение и другие отрасли группы А, по сути, разрушены, а зарубежные станки и оборудование стало закупать все труднее частично из-за санкций, а главным образом, из-за падения цен на нефть и соответственно снижения экспортной выручки.

Для характеристики других отраслей воспользуюсь обобщением баз данных  Reuters , сделанным  известным блоггером  Spydell. В настоящий момент всего пять стран занимают 86% от глобального рынка ИТ и производства технологических и высокотехнологических товаров потребительского назначения (типа бытовой техники, аудио, видео, ТВ и т.д.).  Компании новой экономики – это корпорации, зарождение которых или основный импульс развития был дан после 70-х годов XX века. Cреди 500 крупнейших публичных компаний высокотехнологичной экономики есть только условно российская – Яндекс . Еще одна непубличная российская компания  – Лаборатория Касперского -входит в число глобальных IT лидеров.

В 2015 г. годовой объем выручки отрасли IT и производства высокотехнологичных товаров потребительского назначения составил порядка $3.4 трлн. На США приходится 41.8% ($1.42 трлн.).  На втором месте Япония ($478 млрд.), далее Китай ($367 млрд.), Тайвань ($357 млрд.), Южная Корея ($323 млрд.). Страны Западной Европы в совокупности производят продукции на около $310 млрд., из них – Франция ($90 млрд.) и Швеция ($61 млрд.).

Россия на этот праздник жизни не попала. С 1992 г. российская экономика формируется как экономика нулевых, низших и низких переделов, типа добычи и производства натуральных нефти и газа, леса, зерна, руды, наименее технологичных удобрений и низкокачественных металлов. В результате по объемам выручки рынка IT и производству высокотехнологических товаров потребительского назначения Россия занимает 31-е место в мире, в окружении  Таиланда, Словении, Бразилии и Египта.

По объему биотехнологической и фармацевтической продукции Россия занимает 37-е место в мире.  Выше нас уже знакомая Словения, ниже –Бангладеш. Объем продукции этой отрасли в 2015 г. составил $1,2 млрд. Для сравнения в США – лидере биотеха – $509 млрд., а в занимающем 10-е место Израиле – $21 млрд. Нужно также помнить, что значительная часть нашей фармацевтики производит лекарства на основе чужой интеллектуальной собственности, широко используя импортные субстанции и т.п. За 25 лет произошла невиданная деградация российского биотехнологического комплекса. На рубеже 80-90-х гг. по американским оценкам, предприятия советского Главмикробиопрома, как минимум, не уступали американской биотехнологической промышленности, а по многим направлениям и превосходили ее.

Очень часто приводят аргумент, что с высокими технологиями все в порядке, поскольку у нас есть мощнейший ОПК. По данным Центра анализа мировой торговли оружием, в 2015 г. объем мирового экспорта и импорта обычных вооружений составляет $92,8 млрд. Первое место занимают США, на которые приходится $41,5 млрд. или 45% общемирового объема экспорта. На втором месте Россия с $13,4 млрд. или 15% от мирового рынка. Фактически, по оценкам экспертов, именно на этот сегмент приходится не менее 85-90% всего объема высокотехнологичного экспорта.

При несомненных успехах на мировом рынке вооружений,  имеются и серьезные проблемы. Прежде всего, основная открытая номенклатура поставок – это так называемые традиционные виды вооружений. На этих рынках до сих пор российская оборонка опирается в немалой степени на задел, созданный либо в последние годы существования СССР, либо разработки, осуществленные коллективами специалистов, сложившимися опять же еще в Советском Союзе. Вторая проблема связана с рынками. Главными импортерами продукции военного назначения  из России являлись в последние годы  Китай, Индия, Вьетнам и Венесуэла. В ближайшем будущем не только наращивать, но и сохранять объемы экспорта на эти рынки будет все труднее. Венесуэльская экономика обанкротилась. Вьетнам и Индия стараются максимально разнообразить объем поставщиков спецтехники и обострить конкуренцию между ними. Китай медленно но верно, реализует программы самообеспечения продукцией военного назначения.  Чтобы сохранить свое присутствие на глобальном рынке спецтехники, необходим технологический скачок.

Сегодня всем ясно: любая высокая технология имеет тройное – гражданское, оборонное и криминальное – применение. В Соединенных Штатах, ряде других стран НАТО, в Израиле, насколько известно в Китае и Индии, произошел официальный отказ от разделения экономики на гражданскую и оборонную. В Третьей стратегической инициативе инвестиций и инноваций, которая уже второй год реализуется в США, прямо записано:  в условиях производственной революции весь бизнес, вне зависимости от размера, типа собственности и отрасли, должен работать на национальную безопасность. В современном мире решающим для национальной безопасности, суверенитета и подлинного могущества страны, становится общий производственно-технологический и научно-технический уровень экономики, а не ее отдельных отраслей, сегментов, и тем более производств. Уже сегодня, а тем более завтра, невозможно иметь высокотехнологичный оборонный сектор и примитивную воспроизводственную структуру экономики. Именно научный и технологический уровень сегодня является определяющим для процветания и выживания наций, народов и государств.

В заключительном посте подведем некоторые итоги и постараемся рассмотреть предложения по изменению сложившейся ситуации.