БОЕВЫЕ ПСИХОТЕХНОЛОГИИ – НАРРАТИВНЫЙ ИНСТРУМЕНТАРИЙ ВОЗДЕЙСТВИЯ

Георгий Почепцов, доктор филологических наук, профессор (Украина)

Сегодня мы приходим к необходимости разграничения информационных, идеологических и воздействующих наук. Каждое конкретное сообщение несет в себе приметы всех трех из них, примером чего могут служить газета или телесериал. Последний принадлежат к еще одному типу возникающей сегодня науки, которую условно можно назвать наукой развлечения. К примеру, создатели кинопродукции сегодня очень четко моделируют разные возможности по привлечению зрителя. Все это результат прихода в академическую практику более объективных методов, возникающих в двадцать первом веке.

Человек живет в достаточно хаотическом мире, поэтому постоянно нуждается в объясении происходящих вокруг него событий. Этому помогают сформированные картины мира, под те или иные точки которых “телеэксперты” подводят для зрителей происходящее вокруг. Однако постсоветское пространство имеет несколько картин мира сразу, что еще больше затрудняет возможности населения по пониманию происходящего.

Практически мы имеем два разных информационных потока: один ­ о событиях, другой ­ о понимании и реагировании на эти события. Один поток чисто информационный, другой ­ интерпретационный. Причем один невозможен без другого, хотя наиболее часто сообщения написаны и подаются так, чтобы совместить эти две функции. И хотя журналистов учат писать объективно о событии, но отдельное событие всегда будет ставиться в рамки определенного фрейма, который и является одной из возможных интерпретаций.

Материальная база информационного пространства изменила скорости его наполнения. Маклюен видел три мира по тому, как хранится и порождается информация: мир рукописей ­ средние века, мир книгопечатания и мир электронный, наш сегодняшний. Маклюен считал, что единственным, кто может понять новую технологию первыми, являются люди искусства. В. Хаген поясняет это следующим образом: “Маклюен трактует художника как фигуру в нашем обществе, которая способна понять соответствующую сторону медиума раньше любого другого, поскольку искусство само по себе, по мнению Маклюена, является способом работы не столько с конкретным содержанием, сколько с самим искусством как артистическим процессом” (см. слайды к его лекциям [1])

Интересно, что и В. Беньямин видел искусство под углом зрения, который может объяснить высказывание Маклюена [2]: “с древнейших времен одной из важнейших задач искусства было порождение потребности, для полного удовлетворения которой время еще не пришло”. Этот аргумент он приводит в отношении дадаизма, который предвосхитил потребность в кино.

Информационное пространство формируется сегодня индустриально, когда действуют определенные техники и технологии, способные остановить внимание в мире перенасыщенном информации, способные записать в память, способные вытащить из памяти записанное тогда, когда это требуется.

Ритуалы удерживают внимание за счет удержания единого информационно­виртуального потока, не допуская внешнего вмешательства. Тем более ритуалы прошлого вообще могли использовать наркосодержащие препараты для концентрации на единой картинке. Сегодня мир перешел на искусственное конструирование внимания к нужному типу объекта. Ведь по сути имиджи звезд выстраиваются именно таким образом путем использования последовательного набора событий.

Современная профессия спин­доктора также имеет задачи удержания внимания на событии до его наступления и после того, как оно произошло, то есть отсутствие события в физическом пространстве уже не является помехой. При этом недостаточно просто механически удерживать событие в поле зрения. Оно должно все время представлять нечто новое, чтобы возникал естественный процесс возвращения к нему.

Цензура советского времени выполняла такую же роль того, что можно обозначить как информационный ритуал. Циркулировали только те тексты, которые подтверждали советскую картину мира. Этот главный нарратив реализовался во множестве произведений литературы, искусства, кино. Поэтому все отклоняющегося от этой модели сразу становилось видным, поскольку там возникало другое объяснение сложившегося порядка вещей.

Советский базовый нарратив действовал и действует достаточно долго. Он существует даже тогда, когда Советский Союз давно умер. Это связано, наеврняка, с тем, что по сути не появилось постсоветского нарратива. Мы все равно видим прошлое чаще сквозь советские, чем постсоветские очки.

Базовый нарратив (западный термин для этого ­ master narrative, metanarrative, grand narrative) активно используется во всех областях: от политики до борбы с терроризмом. Сам термин grand narrative вводится Ж. Лиотаром [3]. А.

Мегилл переносит этот термин в философию истории [4]. Он считает его идеальным вариантом, который никогда не произносится. Кстати, для него гранд­нарратив несет и риски так как будущие события могут от него отклониться. Лиотар считал характерным для постмодерна недоверие к метанарративам.

Они перестают работать на легитимацию, как это было раньше. Большие нарративы стали рушиться один за другим. Однако причиной этого, по нашему мнению, может быть и возникновение множества машн по производству картин мира. Ведь вначала такой машиной была только религия. Потом возникли книги, за ними кино и телевидение, а сегодня и Интернет. Бесконечное количество противоречащих друг другу версий не могут не нарушить правильный миропорядок, задаваемый гранд­нарративом.

Советский Союз упорядочивал, как бы перезагружая, свою картину миру демонстрациями трудящихся 1 мая и 7 ноября. Они отражали единение руководителей и народа. В демонстрации всегда были представлены представители всех регионов и всех профессий. Возникала как бы не линейная, современная временная линия, а более древняя ­ циклическая. Поэтому в демонстрации могли участвовать условные матросы 1917 года или бойцы 1945 года. Трудящиеся демонстрировали счастье, достигнутое под руководством начальства, смотревшего на них с трибун. Этот гранд­нарратив всегда демонстрировал преемственность с прошлым. День сегодняшний был результатом дня вчерашнего.

Кстати, В. Шкловский сказал такую вещь: “Наша революция — пародия на французскую: свобода, равенство, братство…” [5]. И это во много правильно по отношению и к другим революциям, поскольку протест в них всегда будет направлен против власти, против верхов, а не низов.

Д. Бойе как специалист по бизнес­нарративам вводит понятие пред­нарратива (antenarrative) ([6], см. другие его “пред­нарративные” работы [7]).

Это даже скорее можно понять как “неготовый нарратив”, в котором больше хаотического, чем упорядоченного. В нем много лишнего, все вместе не завязано на единую структуру.

Характеристики пред­нарратива по Бойе таковы: фрагментарный, нелинейный, малосвязный, бессюжетный, плохое рассказывание. Все это характеристики невыстроенного повествования.

Бойе увидел интересную дуальность этой формы рассказывания, которая, как нам представляется, весьма важной именно для бизнес­ситуаций. Он считает, что нарратив ­ это стремление к правде, в то время как рассказ тяготеет к этике [8]. Его еще одна фраза такова: “Деконструируя дуальность нарративного рассказа, мы освобождаем рассказы от нарративной тюрьмы”.

Пред­нарративы, как он считает, еще не произвели свой выбор героев [9].

Они не нашли еще свои контексты. Контексты же переводятся в возникающую связность. Можно эти фразы понять как то, что, например, тот же Колобок может быть рассказан и от имени Колобка, и от имени Лисы, и от имени Волка и под.

Выбор героя дает возможность выстроить единую линию повествования, которая уничтожит одни контексты и усилит другие, которые будут ей соответствовать. Тем самым и возникает нужный уровень связности.

Русские формалисты в свое время говорили о разграничении сюжета и фабулы (Б. Томашевский [10]). Фабула ­ это естественный порядок событий, а сюжет ­ результирующий художественный. Точность его мыслей гуманитарных можно понять из его слещущего кусочка биографии, которую раскрыл А.

Реформатский [11]: “Меня всегда поражали в Борисе Викторовиче его энциклопедизм и точность (он учился в бельгийском электротехническом институте в Льеже и одновременно в Сорбонне). Он был прекрасный математик:

когда как­то его “подрезали” в области филологии, он плюнул и два года читал математику в Институте путей сообщения”.

Бойе дает еще одну очень важную для инфовойн характеристику пред­нарратива [12]: “Они распутывают и запутывают контексты, скозь которые движутся. Пред­нарративы действительно очень опасны, они могут обратить толпу в паническое бегство. [...] Пред­нарративы определенно воздействуют на толпу и заражают ее. Некоторые могут изменять ритм толпы. Пред­нарративы могут собирать толпы и разрушать иерархии, вызывать к жизни новые толпы, которые собираются вокруг возникающего пред­нарратива”.

Все эти харакетристики, как нам представляется, связаны с тем, что на пред­нарратив может возникать даже большая реакция, чем на собственно нарратив, поскольку в нем каждый может увидеть своего собственного героя и важное именно для себя событие. Когда же все это будет оформлено в единый текст, оно станет моноидеологическим, выстроенным под одного героя и его события.

Бойе видит следующие типы пред­нарратива:

­ бумеранг: меняет направление и возвращается туда, откуда пришел,

­ свободный пред­нарратив: срывает маски,

­ пред­нарратив белого шума: отходит­приходит, но никогда не удаляется далеко,

­ трансформатив.

Кстати, свою нарративную теорию Бойе использует отнюдь не в литературе или истории, а в организационной теории бизнеса. На эту тему у него есть и монография “Нарративные методы для организационых и коммуникативных исследований” [13]. Бойе в книге разъясняет, что ante в ante­narrative значит не только пред, это слово имеет еще значение “ставка” как ставка в покере или ставки на лошадей, которые тоже делаются заранее. Он считает, что рассказ сопротивляется нарративу, рассказывание (это будет более точным термином сейчас) является преднарративом, а иногда и анти­нарративом. Для перевода рассказывание в нарратив надо наложить на многомерное и фрагментированное пространство искусственную связность. В анти­нарративе по его мнению нет ни сюжета, ни завершенности, потому что рассказчик видит все в настоящем времени, в котором и находится.

Бойе предлагает пять измерений для пред­нарратива:

­ пред­нарратив находится до того, как нарратология наложит на него фреймы, сюжеты,

­ пред­нарратив пытается понять, что происходит, то есть уделяет внимание неоднозначностям, нарратив же находится на мета­уровне, это опыт после события,

­ пред­нарратив направляет наше внимание на живой опыт, до того как на него наложены требования начала повествования, середины и конца,

­ пред­нарратив представляет собой обсуждение истории в разных контекстах, в разных группах, когда значение события зависит от локальности,

­ пред­нарратив отражает коллективную память до того, как сформировано общественное мнение, общественное согласие о происшедших событиях.

Хоть Бойе не говорит об инфовойнах, но следует признать, что как пред­нарративы, так и нарративы просто обязательны для переходов к новым состояниям системы. СССР имел отдельные нарративы для революции 1917 г., для времени репрессий, когда возрастала роль врагов народа, для индустриализации, для войны. СССР периода исчезновения уже не имел адекватных нарративов. Горбачев метался между старыми нарративами и новыми, поскольку и те (советские), и другие (западные) одновременно стали присутствовать в массовом сознании.

И даже в конце своей карьеры Горбачев создал нарратив своего заточения, который опровергается только в наше время. Вот слова А. Лукьянова о нарративе “заточения на Форосе” М. Горбачева [14]: “Это все липа. Никто его не блокировал, что потом подтвердил суд: все средства связи работали, самолет стоял готовый к взлету. Кто его блокировал? Пять депутатов? У него охраны в Форосе было 100 человек. Да они поговорили с ним по­товарищески и уехали. Они рассчитывали и были уверены, что Горбачев их поддержит и примет в ГКЧП участие” ГКЧП шел под знаменем советского нарратива, однако делал это совместно с Горбачевым, который, увидев, проигрыш своих коллег, поменял свой новый нарратив на условно демократический. Но демократический нарратив был уже в руках у Ельцина, которому не нужны были другие демократические конкуренты.

Так Горбачев проиграл и первую, и вторую альтернативы. Его нарратив был отброшен населением окончательно, до этого его уже не оосбенно принимали внутри страны, он получал все свои луи славы из­за рубежа.

Нарративы могут встречать резонанс, безразличие, вступать в конфликт [15].

Есть множество конкурирующих нарративов, каждая человеческая подгруппа живет в своем наборе таких нарративов. При этом такие нарративы могут нести и отрицательные последствия. Даже возникли соответствующие термины: destructive master narrative [15], dangerous narrative [16], dangerous tales [17]. В последней работе рассматривают три нарратива Конго, из которых вытекает насилие. Именно послужили причиной введения миротворцев, поскольку срезонировали с иностранной аудиторией в качестве объяснения сложившейся ситуации. То есть большую роль играет не соответствие или несоответствие реальности, а резонанс с аудиторией. И не просто с аудиторией, а с той, которая связана, прямо или косвенно, с лицами, принимающими решения.

Чисто теоретически автор видит нарративы углом зрения фреймов [17]:

“Нарративы включают в себя центральный фрейм или комбинацию фреймов.

Фреймы являются базовыми для социального мира, поскольку проблемы не даются, а должны конструироваться. Фреймы формируют наши взгляды на то, что должно рассматриваться как проблема (например, нелегальная добыча ресурсов) и что не является таковым (например, земельные конфликты). Фреймы также влияют на то, какие события будут замечены (сексуальное насилие), а какие нет (несексуальные пытки), а также то, как они будут интерпретироваться (достойны ли они международного реагирования или это внутренняя проблема). Тем самым фреймы и нарративы не создают действий. Вместо этого они делают действия возможными: они разрешают, усиливают и оправдывают конкретные практики и политики (такие, как регулирование торговли минеральыми ископаемыми), в то же время уходят от других (таких, как разрешение земельных конфликтов). Эти действия в свою очередь воспроизводят и усиливают как доминирующие практики, так и значения, встроенные в фреймы и нарративы, на базе которых они основываются. Со временем нарративы и практики, которые они разрешали, начинают рассматриваться как естественные, предоставленные и единственно возможные”.

Перед нами сконстуированные людьми нарративы, которые начинают предопределять их поведение, более того, человек начинает видеть в действительности то, что акцентирует нарратив и не видеть того, чего там нет. По этой причине мы можем утверждать, что нарратив может замедлять определенные процессы или ускорять их. Революционный нарратив будет подталкивать к смене власти, стабилизирующий, подающий власть как заботящуюся о народе, будет замедлять процессы смены. Но все это будет содержаться в нарративах.

Литература

1. Hagen W. Mediatechnology. 2015 Jan. 22 //www.whagen.de/seminare/2015/20150122Slides.pdf

2. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости  // Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе. ­ М., 1996

3. Лиотар Ж.­Ф. Состояние постмодерна // gtmarket.ru/laboratory/basis/3097

4. Megill A. Historical knowledge, historical error. A contemporary guide to practice. ­ Chicago ­ London, 2007

5. Галушкин А. Разговоры с Виктором Шкловским //www.intelros.ru/readroom/nlo/131­2015/26417­razgovory­s­viktorom­shklovskim.html

6. Boje D.M. Excerpted from: Introduction to Narrative Methods //lisacookfilm.files.wordpress.com/2011/08/antenarrative­reading.pdf

7. Antenarrating papers // business.nmsu.edu/~dboje/papers/

8. Boje D.M. Deconstructing the narrative story duality ­ constructing a space for ethics //

www2.le.ac.uk/departments/management/documents/research/research­units/cppe/conference­pdfs/derrida/derrida_boje.pdf

9. Boje D. What is antenarrative? //business.nmsu.edu/~dboje/papers/what_is_antenarrative.htm

10. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.­Л., 1925

11. Реформатский А. Борис Викторович Томашевский. Мемуар //magazines.russ.ru/zvezda/2007/8/re12.html

12. Boje D.M. Introduction to narrative methods //business.nmsu.edu/~dboje/papers/narrative_methods_intro.htm

13. Boje D.M. Narrative methods for organizational & communication research. ­London etc., 2001

14. ГКЧП создал Горбачев. Интервью с А. Лукьяновым //lenta.ru/articles/2015/03/25/lukianov/

15. LePage R., LePage J. Handbook for a phase transition //www.bridgetochange.com/handbook/handbook.pdf

16. Katz L. Dangerous narrative: politics, lies and ghost stories //Cosmopolitan Civil Societies. ­ 2011. ­ Vol.3. ­ N.1

17. Autesserre S. Dangerous tales: dominant narratives on the Congo and their unintended consequences //afraf.oxfordjournals.org/content/early/2012/02/09/afraf.adr080.full.pdf+html

Верхневолжский филологический вестник. ­ 2015. ­ № 3. ­ С. 69 ­ 74 (Ярославль)