Нейронаука – следующая «большая вещь»

Оригинальный перевод поста Доминика Басульто в Washingtonpost.com

Самыми издаваемыми нехудожественными бестселлерами последнего десятилетия были «Фрикономика» и «Голый капитализм». Обе книги иллюстрировали неявную фундаментальную предпосылку, на которой построен современный бизнес, микро и макроэкономика. Коротко ее можно сформулировать так: «Только то, что может быть представлено количественно и что может быть рассчитано, заслуживает внимания. Все бизнес-процессы и экономические явления могут быть исчислены. Если они не могут быть исчислены – это бредни, а не факты».

За последние десятилетия этот подход применили ко всему непонятному и сложному, начиная от глобального потепления и заканчивая закономерностями  местоположения Макдональдсов в вашей местности, начиная от управления государственным долгом и заканчивая прогнозированием потребительского поведения будущих молодых мам. Можно сказать, что последние 10-12 лет миром правила даже не математика, а статистика. Особый эффект достигался там, где математико-статистический инструментарий, разработанный для одной сферы применялся в новой области.

Мало кто знает, что Л. Пейдж и С.Брин  по сути не придумали ничего принципиально нового, создав знаменитый алгоритм Google, который собственно и превратил Google в то, что он есть сегодня. Алгоритм Google – это ни что иное, как несколько модифицированный алгоритм определения влиятельности ученых в науковедении. В 80-е годы в США и в тогдашней России были разработаны индексы, которые позволяли определять влиятельность и авторитетность ученых на основе так называемых индексов цитирования  опубликованных работ. При этом в науковедении использовался даже не один индекс, а система индексов, которая позволяла отдельно рассчитать влиятельность ученых, важность тем, на которые написаны работы и авторитетность журналов, где они публиковались. Собственно два молодых американских выпускника, один из которых специализировался, в том числе на науковедении, модифицировали эти индексы для нужд информационного поиска и положили начало тому, что сегодня называется Google.

Сегодня числовое понимание мира, казалось бы, празднует полную победу. Самые успешные компании последнего десятилетия – это компании, построенные на количественных технологиях, а самый большой бизнес ближайших полутора-двух лет – это Большие данные, которые, по сути, являются не чем иным, как пригодными для статистической обработки огромными количественными массивами.

Но на горизонте уже появился сменщик. Понемногу формируется новая тенденция, которая придет на смену количественно-числовому подходу. Знаете, в какие подразделения IBM, Google и Apple сейчас самый большой конкурс и куда быстрее всего растут объемы вложений? Для большинства ответ будет удивительным. Это подразделения нейротехнологий.  В этих подразделениях работают специалисты когнитивных наук, психологи, компьютерные лингвисты, специалисты в области человеческого мозга. Там также работают разработчики и программисты. Но в этих подразделениях они являются не главными действующими лицами. Они составляют обслуживающий персонал.

Что интересует эти подразделения? Частичный ответ на этот вопрос может дать анализ наиболее щедрых грантов DARPA в 2011-2012 гг. и направления вложений известного венчурного фонда, действующего в интересах американского разведывательного сообщества.

Сегодня таких направлений выделяется пять:

• Во-первых, поиск любых сведений и отработка любых технологий, которые позволяют установить прямой интерфейс между человеческой психикой и компьютером. По сути, речь идет о том, чтобы в ближайшие пять лет создать единую человеко-машину с выводом сенсорных данных не на экран компьютера, а непосредственно на сетчатку. Это не фантастика. Такие системы уже имеются. Сейчас дело за тем, чтобы превратить их из уникальных лабораторных образцов в массовый продукт;
• Во-вторых, поиск устойчивых связей между процессами психики и  экономическим поведением. Первые Нобелевские премии исследователям в этой области уже присуждены. Канеман уже получил свою премию. Но пока эти исследования находятся в самом зародыше. Пока премии даются за совершенно тривиальные мысли о том, что бизнес-поведение не подчиняется рациональной логике, а имеет как рациональные, так и иррациональные компоненты. Гораздо более интересен результат, полученный в прошлом году в рамках гранта DARPA , согласно которому иррациональное поведение не является искажением рационального подхода к бизнесу. Оно не является чем-то, с чем надо бороться, что снижает эффективность деятельности. В экстремальных ситуациях именно внерациональный компонент обеспечивает выживание;
• В-третьих, исследователи различных областей все глубже проникают в мозг и в последние два-три года с удивлением установили, что мозг в отличие от других человеческих органов гораздо более пластичен и изменчив. Как это не покажется удивительным, за последние 15 лет топология человеческого мозга у тех, кто постоянно работает с интернетом, заметно изменилась. Пока трудно сказать, хорошо это или плохо, можно с уверенностью сказать, что все мы находимся в процессе изменений;
• В-четвертых, сегодня большие деньги тратятся на то, чтобы понять взаимоотношения между языком и мышлением. Деньги сюда в первую очередь вкладывают информационные гиганты. Все поисковики счисляют тексты. Но даже самому продвинутому семантическому поисковику не под силу различать тексты по смыслу. Это прерогатива человека. Отсюда понятно, что мышление – это не внутренняя речь, а что-то другое. Есть основание полагать, что если не в ближайшие месяцы, то в ближайшие годы мы поймем, где пролегает эта граница;
• В-пятых, сегодня исследователи в лабораториях IBM, Google, MTI и в других центрах пытаются понять взаимоотношения между мозгом и сознанием. Большинство классических ученых и используемых технологий базируются на положении о том, что индивидуальное сознание является полностью продуктом столь же индивидуального мозга. Собственно на этой посылке построена не только наука, но и весь современный бизнес. Так вот,  за последние 20 лет в США, в Европе, России и Индии накоплено много экспериментальных данных, позволяющих с уверенностью говорить, что хотя мозг и сознание тесно взаимодействуют между собой, тем не менее, нельзя индивидуальное сознание полностью сводить к продуктам мозговой деятельности. Скажу больше, эти экспериментальные данные уже понемногу используются в технологиях, финансируемых ведущими информационными гигантами.

В общем, миру, который до сих пор не пришел в себя от последствий информационной революции, в ближайшие годы, по мнению многих исследователей, руководителей бизнеса, авторитетов в военном деле и разведке предстоит пережить еще одну на этот раз нейропсихологическую революцию.