Ю. Андропов и большая игра

Продолжаю публикацию большого установочного  текста профессора Г.Г.Почепцова, который в свое время в силу ряда обстоятельств не был издан в книжном виде. Хочу предварить текст следующим соображением. Профессор Г.Г.Почепцов, согласно аналитическим данным мониторинга, – наиболее цитируемый автор по теме медиакоммуникаций на качественных ресурсах постсоветского пространства.  Он – основатель оригинальной украинской школы медиакоммуникаций и коммуникативных технологий. Многие молодые специалисты по политтехнологиям, информационным воздействиям, медиа и коммуникациям буквально выросли на книгах, статьях и учебниках Георгия Георгиевича. Так, разработчики и реализаторы медиастратегии и тактики команды В.Зеленского осознанно или неосознанно с блеском использовали те инструменты и методы, которые осмыслил, разработал и прописал  Г.Г.Почепцов.

Сильные игроки сами меняют правила игры, в то время как слабые – играют по чужим правилам. В ряде случаев сильный игрок сам начинает игру за своего противника,чтобы вывести его на более слабые позиции. Иногда ему удается это сделать за счет того, что он провоцирует его на те или иные действия. Иногда – он сам руководит с помощью подставных лиц этим слабым игроком.

Возьмем достаточно известный пример. Мао Цзедун начинает культурную революцию в Китае в 1966 г. В 1967 армия должна уже придушить волнения, которые постепенно выходят из-под контроля. В 1968  молодежь отправляют в деревню на перевоспитание. Правда, за эти три года произошло двенадцатипроцентное падение производства в Китае. Но его политическая система только укрепилась, избавившись от порывов к вестернизации.

Революции стали инструментарием по трансформации мира не так давно. Но уже в начале, как это видно из видения А. Белого, стоит понятие провокации. Дестабилизировать социосистему можно только внешним принуждением. если во времена А. Белого, рассмотренные выше, провокационную дестабилизацию производила сама полиция,то во времена перестройки это делала сам аппарат ЦК КПСС.

Создав этот социальный взрыв, внеся элементы хаоса, можно на следующем витке трансформировать систему в нужном направлении. Мировая череда события 1968 г. (Франция, Чехословакия, Китай) прошла именно по такому сценарию, когда дестабилизация, которая должна была бы вести к большей демократизации, на самом деле завершилась закручиванием гаек, причем не в одной стране, а сразу в целой серии стран.

Что можно отнести к понятию большого проекта? Мы можем выделить следующий набор характеристик:

- резкий поворот движения страны,

- задействованность не одной, а сразу нескольких стран,

- долгосрочный характер и подготовки и самих изменений,

- стратегическое действие происходит в одной среде, а результат получается в другой,

- неожиданность по результатам для объекта воздействия.

С. Кургинян говорит, хотя и гипотетически, об определенном плане Андропова, который объясняет, если принять его за правду, многие имеющиеся события недавней истории. По сути трудно себе поверить, что разрушение СССР могло быть планом руководителей СССР. Следовательно, могли быть и другие варианты развития ситуации.

У С. Кургиняна такой другой вариант выглядит следующим образом [1, c. 43]: ‘Поскольку я занимаюсь этим давно, то мне кажется – подчеркиваю, кажется, – что у Андропова была какая-то затаенная мысль по поводу суперпроекта, основанного на тонком переигрывании противника. Ну, например, мы как бы разоружаемся, чуть-чуть разваливаемся, входим в макросистему противника, а потом оказывается, что мы там главные. А что делать? Не ядерную же войну начинать!’.

Что может подтвердить именно такое сложное развитие ситуации? Предлагается рассмотреть некоторые факторы именно сложного конструирования мира, свойственные Ю. Андропову, которые в ответ сами могут служить доказательством того, что Андропов готов был участвовать в более сложных конструкциях.

Сложная модель получения власти

Ю. Андропов сам приходит к власти по достаточно сложной модели восхождения, постепенно убирая своих конкурентов. Вспомним, что для этого был даже задействован такой нетрадиционный инструментарий, как слухи. Однако запущенный слух потом доходил до зарубежных радиоголосов и транслировался ими. Нечто подобное мы имеем сегодня при наличии Интернета, когда сквозь Интернет запускается информация, позволяющая негативизировать образ конкурентов. Пример использования слухов во внутрипартийной борьбе, запускаемых со стороны КГБ см. в книге В. Прибыткова ‘Аппарат’ [2].

Андропов, имевший в результате за собой опыт многолетней работы в КГБ, был достаточно сильным игроком на советском политическом олимпе. Он подготовил и организовал не только своей избрание генсеком, но и последующее восхождение М. Горбачева.

Интеллектуально-осложненный типаж ближайших сотрудников

Еще один вариант, ведущий нас к гипотетическим предположениям, что Ю. Андропов играл в большую игру, является слишком сложный набор его консультантов, с которыми он вел самостоятельную работу

Консультанты такого уровня скорее заняты будущим, а не настоящим. Для управления настоящим у него в руках был аппарат либо ЦК КПСС, либо КГБ.

Вообще сегодняшние воспоминания окружения Ю. Андропова, к примеру, В. Александрова  [3], оставляют ощущение работы диссидентов в ЦК. Это какое-то странное чувство огромной работы, но где тогда ее результат? Почему все это завершилось полным развалом СССР?

Кстати, даже глава четвертого управления Е. Чазов тоже стал частью системы неофициального госуправления, выстроенной Ю. Андроповым. Он вспоминает следующее [4]: ‘Наши отношения с Андроповым – это связь не только врача с больным, но и дружеская. По субботам я нередко приезжал к нему на Лубянку или на явочную квартиру – она была в доме рядом с Театром сатиры, напротив “Пекина”. Мы пили чай и беседовали обо всем. Как говаривал Андропов, “кидались мнениями”. Так шли по жизни рядом без малого восемнадцать лет… Андропов был человеком удивительным, по-настоящему выдающимся, с потрясающим образованием и острым умом. Эх, если бы Юрию Владимировичу больше здоровья было отпущено, все бы в нашей стране совсем иначе сложилось. Удалось бы избежать многих болезненных испытаний’

В результате Андропов отправлял Е. Чазова с немедицинскими задачами, например, когда ухудшилось здоровье Л. Брежнева, он делегировал его к В. Щербицкому: ‘”Передайте, что у него есть друзья, которые нуждаются в нем. Леониду Ильичу необходимо помочь. Надо думать о возможности переезда Щербицкого в Москву”. Я полетел в Киев, тем более что меня давно уже просили проконсультировать Щербицкого, у которого были некоторые проблемы с сердцем. Мы встретились, и после консультации, прошедшей на дому у Щербицкого, он, словно догадавшийся об истинной цели моего вояжа, пригласил меня к себе на дачу на берегу Днепра. Вдвоем мы вышли прогуляться в парк, и только тогда я – не называя, кто меня послал, – рассказал о состоянии здоровья Брежнева, о возникших в связи с этим проблемах, об амбициях соперников и изложил просьбу ‘московских друзей’ о возможном его переезде в столицу. Щербицкий, которого в кулуарах Старой площади рассматривали как одного из наиболее вероятных преемников Брежнева, долго молчал, переживая услышанное, а потом отрезал: ‘Я догадывался обо всем. Но думаю, что Леонид Ильич найдет в себе силы выйти из этого состояния, он человек сильный… Мне его искренне жаль, но в этой политической игре я участвовать не желаю’.

Правда, тут не совсем понятной является последняя фраза –  ‘но в этой политической игре я участвовать не желаю’. Если это реакция на предложение Андропова, то это несомненно отрицательная реакция.

Опора на сложный интеллектуальный инструментарий

Сложные задачи требуют наличия сложного инструментария. Аппаратные игры являются не менее сложным инструментарием, но они были и так хорошо отработаны в рамках сталинской бюрократической машины. Иные методы были нам на тот момент не так доступны.

Ю. Андропов мог также опираться на результаты работа Института системных исследований Дж. Гвишиани. Этот институт, как и его руководителя ‘громит’ за мондиалистские устремления А. Дугин [5, с. 716]. В тоже время С. Кургинян видит в действиях Гвишиани и его Институт чуть лине триумф работы КГБ [6, с. 691].

Придя к власти, Андропов заказал нескольким группам аналитиков и экономистов исследование на тему ‘Почему мы отстаем от Запада?’ [7, с. 309]. И как уточняет С. Кугушев, который сам работал в одной из таких групп – заказы достались не признанным экономическим институтам, а закрытым военным НИИ, спецслужбам и группам при особо доверенным лицам. Был поставлен срок – полгода.

Наверняка именно эта волна потом докатилась и до времени М. Горбачева. Этот набор людей, создав текст, который оказался по сути неиспользованным, должны были передать толчок дальше. Ведь не зря в одной из работ по аналогии с термином шестидесятники возникает и новый термин – восьмидесятники. Например, А. Улюкаев говорит следующее [8]: ‘Партийные и кагэбэшные инстанции, наверное, понимали нужность нашего существования. Ведь надо, чтобы кто-то писал аналитические записки в ЦК! Чувство самосохранения-то у них было. Только они думали, что это можно использовать для того, чтобы латать их кораблик, а мы – что его залатать уже нельзя. Но разговоры позволялись’.

И вот еще один ответ на вопрос о том, существовал ли проект, который курировал Ю. Андропов: ‘Конечно, существовал! На это работали ключевые институты, ВНИИСИ прежде всего, ИЭПНТП и прочие. Но наши “кураторы” не предполагали качественных изменений, они думали о том, как изменить систему показателей, мотиваций. Ничем это не могло закончиться! И участники этого дела, по крайней мере с нашей стороны, тоже это понимали. Но зато у нас была возможность подпитаться информацией, что-то новое узнать’.

Трансформация советского мира – это один вариант действия. До этого СССР стремился ко второму варианту – трансформации западного мира, для чего также направлял развивающиеся страны по своему пути. Третий путь – конвергенция, когда обе стороны начинают менять какие-то сови параметры, осуществляя сближение.

ВАРИАНТЫ ТРАНСФОРМАЦИЙ

– трансформация западного мира

– трансформация советского мира

– конвергенция (обоюдная трансформация)

Но как идти и как действовать? Рассмотрим, к примеру, модель К. Левина, который завершает свою жизнь в 1947 г., запустив несколько интересных моделей в области психологии воздействия.

К. Левин видел два варианта развития событий, ведущих к социальным изменениям . Это либо усиление сил, ведущих к изменениям, либо уменьшение сил, оказывающим им сопротивление [9]. Не менее важны вторичные эффекты каждого подхода, потому что они являются разными. В случае первого варианта новое состояние будет обладать высоким уровнем внутреннего напряжения, во втором – низким. Он отдает предпочтение второму варианту развития событий, поскольку для первого будет характерными высокая агрессивность, высокая эмоциональность и низкая конструктивность.

Кстати, во время второй мировой войны К. Левин занимался психологической войны и обучением американским домохозяек к переходу на потребление субпродуктов [10]. в рамках управления стратегических служб, прообраза ЦРУ, он занимался разработкой методов отбора кандидатов на службу [11]. Его также называют среди директоров американского анализа стратегических бомбардировок, но нам не удалось его там обнаружить [12 - 13]. Хотя одним из директоров оказался Джон Гелбрейт.

Вернемся к модели введения социальных изменений, предложенной К. Левиным. Индивид не может отходить о стандартов группового поведения. Результаты многих экспериментов показали, что легче изменить индивида в группе, чем индивида в самостоятельном контексте. Пока групповые стандарты не будут изменены, индивид будет сопротивляться изменениям тем сильнее, чем дальше от групповых стандартов его подталкивают.

Кстати, практически об этом говорит и отец-основатель ПР Э. Бернейс, когда он подчеркивает не только важность влияния на индивидов, но и знание анатомии общества, поскольку индивид является частью другой социальной структуры [14, p. 55].

К. Левин предлагает модель из трех компонентов, чтобы ситуация не возвращалась в старое состояние:

- размораживание старого уровня,

- переход на новый уровень,

- замораживание этого нового уровня.

Размораживанию помогает прохождение через катарсис, через эмоциональный подъем. Э. Шейн видит возможности размораживания также в введении вины, когда человек не спорит об информации или ее источнике, а видит неадекватность в самом себе [15]. Кстати, имплантация идеи совка или Шарикова в советское массовое сознание следует отнести именно к этому приему. К другим способам размораживания он относит уменьшение угрозы или снятие барьеров к изменениям.

С. Кургинян выдвигает еще одну гипотезу – по его мнению возврат М. Бахтин был связан с возможностями по использованию его модели осмеяния верхов. Вариант этого нового ‘оружия’ предстает у него в следующем виде [16, с. 258]: ‘Вся эта смеховая культура имела своей целью разрушение вертикальных смысловых систем, к которым относились и системы церковные. Под этим углом зрения можно говорить о специфической антицерковной версии Ренессанса’.

С теоретической возможностью и такого взгляда, и такого подхода легко можно согласиться. Единственное,что вызывает возражение – все же очень сложный механизм разрушения. То есть он на порядок сложнее, поскольку у этих ‘разрушителей’ был в руках аппарат и ЦК КПСС, и КГБ. Правда, потом перестройка и пошла, если не по модели осмеяния верхов, то по более простой модели их негативации. Но факт остается фактом – Андропов вытаскивает М. Бахтина из ссылки, коренным образом меняя его судьбу.

Новые модели работы с общественным мнением

Ю. Андропов даже входит во власть, посылая на Запад непривычные для генсека сообщения о том, что он любит джаз и учит английский язык. То есть Запад получал то, что хотел услышать.

Другим подобного рода примером стало использование массовой культуры для сакрализации КГБ, что наиболее ярко проявилось в случае Ю. Семенова и его романа и последующего фильма ‘Семнадцать мгновений весны’.  Странным результатом этого фильма можно назвать не изменение образа представителя КГБ, что и так лежало на поверхности. Парадоксальным образом фильм подтолкнул два феномена:

- изменение образов и соответственно отношения к немцам, в результате чего Мюллер – Броневой, Шелленберг -Табаков и другие стали домашними героями миллионов советских телезрителей,

- Путина при его избрании подводили под героя сериала Штирлица – Тихонова, поскольку именно такого героя избиратели видели в качестве своего руководителя.

Штирлиц вошел в массовое сознание, растворившись там во множестве анекдотов, что говорит о полном принятии этого героя.

Т. Лиознова, режиссер фильма, отрицает активное вмешательство Андропова в процесс производства фильма, вспоминая только два эпизода [17]: ‘Что же касается Андропова, то он просил изменить в фильме две детали: убрать из титров фамилии реальных консультантов с Лубянки, поскольку это были действующие офицеры разведки, и добавить эпизод о рабочем движении Германии. Мол, в сериале слабо отражена роль немецкого пролетариата. Над вторым пожеланием пришлось поломать голову. К счастью, вспомнила, что у меня есть кадры хроники с Эрнстом Тельманом. Мы ловко вмонтировали эту сцену в уже готовую серию… Вот и все вмешательство Андропова в фильм’.

Но при этом она забывает более чем активное участие Андропова в предыдущем проекте – романе Ю. Семенова. Именно там можно было заложить основные линии, которые потом ‘взорвались’ в фильме, создав нужный результат. Приведем некоторые мнения на эту тему.

О. Семенова, дочь [18]: ‘Многие считали, что Семенов – поверхностный человек и как писатель копает неглубоко. Это не так. Он штудировал невероятное количество материалов перед тем, как начать работать. Он доходил до того, что узнавал телефоны в рейхсканцелярии Гитлера, номер прямого телефона Геббельса, Гиммлера, все их семейные истории, конфликты, начиная с 23-го года… Отец много работал в архивах, и я думаю, что, конечно же, ему помогал в определенный момент Андропов, потому что ’17 мгновений весны’ – это был в общем-то заказ Андропова’.

Она же в книге о Семенове в серии ЖЗЛ (цит. по [19]: ‘Отрицать связь отца с КГБ было бы нелепо – он был с ним связан тесно и на самом высоком уровне. Дело в том, что… творчеством отца заинтересовался либерал и интеллектуал Юрий Владимирович Андропов и начал его поддерживать. Причин на то было несколько. Во-первых, искренно любил то, что отец писал; во-вторых, симпатизировал по-человечески; в третьих, человеку образованному, сочинявшему стихи, Андропову было далеко не безразлично отношение к нему творческой интеллигенции, и при любой возможности он творческим людям помогал… Это был скорее интеллектуальный флирт просвещенного монарха с творцом…’.

В целом очень важна констатация полученного результата, поскольку мы чаще живем в мире планов, а не достигнутых результатов. В этом случае были и завершающие позиции [20]: ‘Именно при Андропове страх перед КГБ сменился уважением. Этому способствовал еще один его необычный шаг. Именно при Юрии Владимировиче стали снимать много фильмов о ‘бойцах невидимого фронта': ‘Мертвый сезон’, ‘Судьба резидента’, ‘Семнадцать мгновений весны’. Многие писатели (самый известный из которых Ю. Семенов) обращались к этой теме. Это значительно укрепило общественный авторитет КГБ и позиции самого Андропова. А в реальности у КГБ проблем хватало. Та же проблема перебежчиков или такая крупная ошибка, как ввод войск в Афганистан, произошедшая в значительной степени из-за не проясненной до конца информации’.

При этом создавались типы структур как бы ‘двойного подчинения’. Так, ‘Литературная газета’ имела совместные с КГБ корпункты, о создании которых поведал Виталий Сырокомский, первый заместитель главного редактора ‘Литературной газеты’. Попал в такой список и Юлиан Семенов [21]: ‘Помню, как ‘пробил’ себя в собкоры известный писатель и мой давний друг Юлиан Семенов, любимчик Андропова. Пришел ко мне в редакцию и заявил, что хочет два-три года поработать в Центральной Европе, в основном в ФРГ, в качестве собкора ‘Литгазеты’. Я ответил, что одному мне такой вопрос не решить. ‘А что делать?’. Я глазами показал, что надо звонить по ‘вертушке’, и погладил плечи. Он сразу все понял. Снял трубку: – Юрий Владимирович! Это Юлиан вас беспокоит. Вот какое дело… Разговор продолжался минут десять. Сияющий Юлиан радостно сказал: – Старичок! Все уладил. Еду! Отправляй записку в ЦК. Я написал и на всякий случай позвонил первому заму Крючкова Иванову (имя уже забыл). Тот не возражал. В записке с просьбой разрешить командировать в ФРГ Юлиана Семенова я указал: ‘С КГБ СССР (т. Крючков) согласовано’. В тот же день звонит мне Крючков: – Когда это вы согласовали со мной вопрос о Семенове? – Я разговаривал с вашим первым заместителем, и он не возражал. Считал, что это одно и то же… – Это у вас в редакции одно и то же. Прошу впредь не упоминать мою фамилию, если я сам не дам на это согласие… Ну что ж, пришлось проглотить… Не знаю, принес ли пользу разведке Юлиан, но 9-ю теперь украшали его отличные репортажи…’.

К числу новых методов работы с общественным мнением можно отнести и систему, которую можно обозначить как ‘антимаячки’.  В стране была выстроена ситуация, когда те или иные (а круг их был очень четок и ограничен) деятели литературы и искусства произносили слова или совершали действия, за что других бы наказали, а им все сходило с рук.

Ф. Бурлацкий вспоминал об этой модели,обозначив ее как ‘выпускание пара’ [22]: ‘Делюсин и все мы стали постоянными ходатаями за Любимова перед Андроповым. Вероятно, с нашей подачи Ю.В. на многие годы стал покровителем Театра на Таганке, наверное по своим соображениям рассматривая это как “форточку” и “выпускание пара”. Любимов, насколько я знаю, нередко встречался с Андроповым, и не только в хрущевское, но и в брежневское время’.

Правда, сам Ю. Любимов в своем интервью подчеркивает, что их поддерживали из любви к искусству [23]. Однако и этот подход не исключает получаемого результата, когда создавалась фасадная система, на которую мог позитивно реагировать Запад, при этом все остальные все равно находились за железным занавесом. Ю. Нагибин приводит в своих дневниках эпизод, что он хотел поблагодарить Евтушенко за подпись под каким-то протестным письмом, а ему разъяснили, что тот это сделал с разрешения соответствующих инстанций, чтобы выглядеть нужным образом в глазах Запада [24].

С. Семанов также не благоволит к Евтушенко, но нас скорее интересует факт странного выстраивания иносистемы на фоне системы [22]: ‘Зато совершенно иначе вел себя тут Андропов. Недавно появились посмертные воспоминания А. Александрова-Агентова, а уж он-то знал, о чем пишет! Так вот как рисует симпатии шефа КГБ его доброжелательный сослуживец: “По моей просьбе он помог выходу на сцену прекрасной пьесы Шатрова “Так победим!..”, вел “душеспасительные” беседы с Евтушенко и другими “полудиссидентами в мире литературы” (“Воскресенье”, 1994, N 1). Рой Медведев уточняет, что Евтушенко имел номер городского телефона андроповского кабинета и мог бы позвонить ему из любого уличного автомата за две тогдашние копейки… Есть и официальное подтверждение: летом 1983 года Евтушенко получил орден Трудового Красного Знамени. За какие, интересно, труды?..’.

И еще одно воспоминание того же С. Семанова: ‘Теперь совершенно точно известно, что Андропов покровительствовал Шатрову, принимал его и даже защищал. 27 апреля 1988 года мне довелось участвовать в совещании историков, проводившемся на высшем уровне. Вел А.Яковлев, блистала Раиса Максимовна – “перестройка” была в расцвете. Выступает Шатров и зачитывает письмо тогдашнего директора ИМЛ А.Егорова по поводу как раз “Так победим!..”. Отзыв резко отрицательный (искажается, мол, образ Ленина), но адресатом-то был… Андропов, шеф КГБ, ибо письмо то секретное направлено ему еще в январе 1982-го. А затем драматург воздал хвалу шефу политической полиции за тайную помощь’.

Как видим, во многом система Андропова была выстроена в противовес официальной советской системе. Но одновременно не следует забывать, что реально она не была направлена на ее разрушение, а наоборот, она ее усиливала, позволяя работать более тонкими методами, которые все равно вели к требуемому результату.

Биографические ‘странности’ Андропова

Как оказалось сегодня, реальной биографии Андропова никто не знает. Спецрасследование еженедельника ‘Итоги’ показало странный результат для страны, которая десятилетиями жила в системе проверок и перепроверок.  Вот этот вывод, за подробностями же отсылаем к еженедельнику [25]: ‘В личном фонде Юрия Андропова, десятилетия хранившемся под грифом “Сов. секретно”, найден код доступа к его зашифрованной биографии. Официальное жизнеописание главы КГБ и генсека оказалось не более чем легендой. Андропова, как, впрочем, и десятки его коллег по партаппарату, можно понять: в те времена “неправильное” социальное происхождение гарантировало ярлык “осколка эксплуатирующих классов” со всеми вытекающими последствиями. Видимо, поэтому и создавалась легенда, согласно которой у нашего героя появилось и новое место рождения, и “правильное” социальное происхождение, а также, судя по всему, фамилия, имя и отчество. В итоге благополучный выходец из московской буржуазной семьи превратился в потомственного пролетария из Осетии’`

Как мог человек с чужими фамилией, именем, биографией дослужиться до уровня главы КГБ и генсека? Причем Л.Млечин подчеркивает, что и для КГБ он был рекордсменом [26]: ‘Андропов провел на Лубянке пятнадцать лет – до 1982 года, поставив абсолютный рекорд среди хозяев Лубянки. И ушел из комитета на повышение. До него это удалось только Берии и Шелепину’.

Андропов пришел и ушел так и не раскрыв своей тайны, спрятавшись за чужими именем, фамилией, родителями.

Парадоксальный канал связи с Западом

В ходе своего функционирования Ю. Андропов создает достаточно странный канал связи с Западом – генерал-майор КГБ В. Кеворков и журналист В. Леднев встречались с Эгоном Баром, доверенным лицом В. Брандта

30 мая 2010 г. канал ‘Совершенно секретно’ показывал документальное расследование на эту тему. Здесь новым для нас оказались следующие факты:

- добро на эту операцию дал Брежнев (1968 – 1969 гг.),

- идея общеевропейского дома это идея Андропова, но ее потом ‘украл’ М. Горбачев,

- В. Кеворков в этих целях 780 раз пересекал границу, каждый раз после этой встречи он встречался с Ю. Андроповым,

- была попытка предложить на выборы Брандту кейс с долларами, но Э. Бар отказался от этой затеи..

Посмотрев на эту цифру 780 встреч, можно схватиться за голову, ибо невозможно себе представить такой объем переговоров. Что же там такое могло решаться?

Кстати, В. Фалин говорил в этой же передаче канала ‘Совершенно секретно’, что сегодня такой канал был бы невозможен. ибо западные партнеры после того, как в первом случае все были открыты, никогда больше не пойдут на это. В биографии В. Фалина, еще одного участника этой истории, поскольку в 1971 – 1978 гг. он был послом СССР в ФРГ, говорится, что он входил в группу молодых экспертов-аналитиков, созданную по заданию Л. Берии [27]. Биографию В. Кеворкова см. в [28 - 29].  Завершение ситуации, как ни странно, связано с переходом Ю. Андропова в ЦК. И в передаче, и в статье [30] Андропов говорит Кеворкову, что того съедят, так что он также должен перейти на новой место работы. И Кеворков выбирает ТАСС.

Что касается задач, к примеру, одна из задач была связана с проблемой высылки из страны А. Солженицына [31]: ‘В первых числах февраля меня попросили срочно связаться с Москвой. Я связался. Ю. Андропов лично сказал мне, что принято решение о лишении гражданства А. Солженицына со всеми вытекающими последствиями. Я должен был поинтересоваться у Брандта, не захочет ли он оказать честь и принять у себя в Германии писателя, к судьбе которого он проявлял постоянный интерес? В противном случае писатель будет выдворен в одну из восточных стран, что связано с определенным риском для него.’Постарайтесь сделать это как можно быстрее, – сказал мне Андропов, – а то вокруг него разгораются страсти! Нам нужна любая ясность, чтобы знать, в каком направлении действовать дальше’.

Э. Бар вспоминает, что все эти действия развивались с учетом мнения американской стороны. О самом же типе неофициального канала канала он говорит буквально следующее [32]: ‘Такие контакты – это каналы, которых официально не существует, но существуют официальные каналы. Их большое преимущество в том, что они идут мимо аппаратов и не должны соблюдать протокол. Они формируют доверие. Они позволяют определенный контроль того, что делает другая сторона, особенно, когда речь идет о трехсторонних отношениях’. Кстати, эта история подтверждается и американской стороной [33].

В сталинское время был такой же неофициальный канал между Сталиным и Рузвельтом, о котором написал П. Судоплатов [34, с. 74 - 79]. В этой роли выступал президент Чехословакии Бенеш, находящийся в изгнании. При этом большую роль играл также и посол СССР в США К. Уманский, выполнявший там функции главного резидента советской разведки. Побеседовав с Рузвельтом, Бенеш отправлялся на беседу с Уманским. И информация шла в Москву. Точно так же Бенеш беседовал и с Черчиллем, который даже один раз спросил: “Что, Сталину удобнее разговаривать со мной не напрямую, а через Бенеша?”.

Суммарно этот сложный инструментарий функционирования Ю. Андропова мы сводим в следующую таблицу:

СЛОЖНЫЙ ИНСТРУМЕНТАРИЙ Ю.АНДРОПОВА

 

– сложная модель получения власти,

– интеллектуально-осложненный типаж ближайших сотрудников

– опора на сложный интеллектуальный инструментарий

– новые модели работы с общественным мнением

– биографические странности

– парадоксальный канал связи с Западом

Цели же его следует считать несколько иными, исходя, к примеру, из того, что его сын подтверждал поклонение Андропова перед Сталиным. То есть можно предположить, что такой человек не мог идти на разрушение Советского Союза.

Ю. Андропов считается автором идеи перестройки, но это подтверждают и источники, например, Н. Рыжков вспоминает следующее [35]: ‘В конце 1982 года Юрий Андропов пригласил меня, Михаила Сергеевича Горбачева и Владимира Ивановича Долгих в свой кабинет. Он начал разговор с того, что старая система экономики пробуксовывает, критических высказываний много, но толком никто ничего не предлагает. Он спросил: есть ли у нас видение обновления системы? Мы откровенно ответили, что системного плана преобразований у нас нет, но с участием экономистов и производственников мы готовы его разработать. Андропов был коммунистом до мозга костей, но прекрасно понимал, что обществу нужны изменения, и просил нас без спешки начать подготовку реформ. Я был в очень тесных деловых отношениях с Андроповым, регулярно с ним встречался и теперь прекрасно понимаю, что, если бы он был здоров, СССР неизбежно пошел бы по китайскому варианту реформ. Он, кстати, очень сильно интересовался преобразованиями в КНР’

Перед нами еще один пример ‘странностей’ Ю. Андропова: практически все всегда говорят о том, что могло бы быть, практически никогда не обсуждается, а что же действительно было сделано в этом направлении,что, кроме непроверяемых замыслов, могло быть положено на стол.

Правда, секретарь  ЦК В. Медведев уходит от такой привязки перестройки [36]: ‘Нет никаких оснований связывать термин “перестройка” с Андроповым. Может быть, кто-то такое слово и произносил в те годы, но в него не вкладывалось то содержание, которое оно приобрело при Горбачеве’.

Н. Рыжков также  винит Б. Ельцина в определенных экономических действиях, направленных на развал СССР [35]: ‘Я абсолютно убежден, что начиная с 1990 года дефицит во многих случаях был результатом саботажа. Как-то звонит мне Горбачев, просит зайти к нему в кабинет в Кремле. В приемной сидит мой заместитель по сельскому хозяйству. Мы вместе с ним заходим к Горбачеву. Там уже находился Ельцин. Горбачев объясняет, что они с Ельциным обсуждают проблему дефицита табачных изделий в Москве. Мол, стоит вой в столице. Я объяснил, что почему-то из 28 табачных фабрик, подчиненных РСФСР, 26 одномоментно были поставлены на ремонт. И тут же спросил у Ельцина: “Борис Николаевич, кто принял такое решение”? Он ответил, что не он, явно намекая на нас. Я заметил ему, что с претензиями он обращается не по адресу. У нас своих грехов выше крыши. Чужих нам не надо’.

В заключение подчеркнем два наблюдения, вытекающие из данного набора фактов, отражающих биографию Ю. Андропова. Как это ни парадоксально, мы все время натыкаемся на:

- слишком долгосрочные цели,

- слишком сложные конструкции по их достижению.

Ю. Андропов слишком часто действовал нетрадиционным способом (например, подключение Е. Чазова). Можно привести следующий пример из воспоминаний Е. Чазова [37]: ‘Понимая, что Брежнев уже недееспособен, во время одной из наших встреч я сказал Андропову, что вынужден информировать Политбюро о его состоянии, ибо не могу взять на себя ответственность за будущее Брежнева и партии. К удивлению, в отличие от прошлого, Андропов со мной согласился, попросив только “не сгущать краски”. Видимо, настолько изменилась политическая ситуация и обстановка в Политбюро, что Андропов уже не боялся за положение Брежнева, а значит, и за свое будущее’.

Он входил при этом в конфликт даже со своей собственной структурой – в данном случае КГБ (вспомним, как он предложил покинуть КГБ В. Кеворкову в связи со своим переходом в ЦК). Андропов достаточно сложно вел к власти не только себя, но и М. Горбачева, убирая с его пути возможных конкурентов (вспомним борьбу с секретарем крайкома С. Медуновым).

И тут мы вновь попадаем в попытку понять весь этот материал сквозь две возможные позиции. мы имеем либо одну, либо другую:

- неадекватные игроки, действующие в адекватном мире,

- адекватные игроки, действующие в неадекватном мире.

Андропов как раз создал неадекватных игроков в своем окружении, закрыв их собой. А. Бовин вспоминает свой приход к Андропову [38]: ‘Он заведовал Отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями соцстран. Еще действовала инерция ХХ съезда КПСС. Мысль стала модой. Соответственно Андропов подбирал консультантов. У него работали Арбатов, Богомолов, Бурлацкий, Делюсин, Шахназаров и другие специалисты не аппаратного типа. Это были мои настоящие университеты, школа политического анализа’.

Все они пытаются породить иную виртуальную реальность, отталкиваясь от которой теоретически можно было идти и к другой физической реальности. Это виртуальная опричнина Андропова, если можно употребить такой термин.

Ф. Бурлацкий в обсуждении книги Георгия Шахназарова в Горбачев-фонде сказал следующие слова, которые очень важны для характеризации этой системы [39]: ‘Да, система та была хуже, а люди-то были лучше, талантливее, как ни странно, честнее, добрее. Это очень странно, но это факт. Вот в группе консультантов, которую мне поручил создавать Андропов, я первым, кстати, пригласил Шахназарова, кто был, Были Богомолов Олег, Миша Титаренко, Арбатов, Бовин, Делюсин, потом Герасимов пришел, Юра Красин работал консультантом в соседнем отделе. Найдите сейчас такую “могучую кучку” среди тех, которые являются советниками при новых государях. И Георгий был одним из самых лучших’.

При этом система следила за не ‘теми’ высказываниями, может быть, наказывая мягко, но все равно наказывая. Вот что говорит О. Богомолов ([40], близкие эпизоды есть и у В. Александрова [3]): ‘Я вспоминаю эпизод, который, может быть, имел последствия. После какого-то трудного дня, когда часть нашей группы разъехалась, а мы остались, бродили, о чем-то разговаривали, потом зашли в пустую какую-то дачу старую, это было в Волынском, и здесь стали беседовать на тему, которая нас всех волновала. Я говорил: “Георгий Хосроевич, что мы делаем, мы реанимируем политических уже мертвецов, стараясь вписать им в доклады какие-то прогрессивные мысли, как японцы своих усопших любят загримировать, омолодить, чтобы потом на них было приятно смотреть”. Это моральная проблема – надо ли во всем этом участвовать, стараться вставить что-то новое, чтобы давало какой-то глоток хотя бы свежего воздуха в этот официальный доклад, потому что сами мы вообще ничего высказать не могли, а, уже уцепившись за то, что сказано Брежневым, можно было потом написать статью. И говорили о ситуации в стране в 70-е годы в довольно безотрадной перспективе и в экономике, и в политической жизни, когда как-то не чувствовалось никаких перемен, хотя они назревали. И мы-то с ним были знакомы с тем, что делается в соседних социалистических странах, где все-таки дух демократии и свободомыслия был в большей мере представлен, чем у нас. Поговорили так, и вот потом нас перестали привлекать. Я думаю, что у Георгия даже были какие-то и другие сложности после этого. Когда я стал в голове прокручивать, почему это случилось, то понял, что наш разговор “слушали”, и он стал известен’.

То есть если это и ‘фронда’, то ‘фронда’ спрятанная, и Андропов как-то сразу отбрасывал, когда они выходили наружу из отведенной для них ‘скорлупы’. Все равно неясность ситуации не проясняется – диссиденты из ЦК занимались какими-то делами, которые реально не имели выхода, даже тогда, когда сам Андропов пришел к наивысшей власти. И тут есть два возможных ответа:

- готовилось нечто долгосрочное, и Андропов не хотел вызывать сопротивление аппарата заранее,

- готовились ‘игроки’ для будущих действий, их мозги уже оказались готовы настолько, что и вне Андропова они могли самостоятельно действовать, например, уже в составе команды Горбачева.

Экс-председатель КГБ В. Крючков дал ответ даже и на такой необычный вопрос [41]: ‘Есть слух, что Андропов был масоном, тайно занимался мистикой и обладал такими экстрасенсорными данными, что мог именем КГБ запросто зомбировать любого субъекта, превращая самых влиятельных людей в своих безукоризненно послушных агентов. Крючков: Все это сказки. КГБ Андропова был, может быть, самой могущественной спецслужбой мира, но совсем не такой, чтобы доходить до подобных нелепостей’.

Кстати, трудно себе представить такого рода вопрос в случае нормы. разве о каком-нибудь генсеке, правда, исключая Сталина, о котором такие вопросы также возникают (и даже пишутся целые книги – см., например – [42]), мог быть поставлен такой вопрос?

Правда, судя по тому, что М. Бахтин вспоминает о Ф. Дзержинском, мы мало чего знаем и об этом человеке [43, с. 117]: ‘Он не был в партии, по-моему, ни в какой, он просто был очень религиозным человеком, готовился принять монашество’. И опять это слабо сходится с железной рукой ВЧК.

Есть также воспоминания Семичастного о том, что Брежнев назначил Андропова на пост председателя КГБ, поскольку имел на него компромат [41]. Семичастный считает, что это не совсем чистые дела Андропова во времена его петрозаводской жизни и сталинских репрессий. Но вероятнее всего, исходя из сегодняшних материалов, это были как раз сведения о самых простых неясностях в деле Андропова: имя, фамилия, национальность, родители.

Н. Добрюха рассуждает о передаче на Запад воспоминаний Н. Хрущева, о чем с  самого начала знал Ю. Андропов [44]: ‘Произошло то, что заставляет поставить вопрос: “Был ли Андропов тем, за кого себя выдавал?” На этот вопрос наталкивает тот факт, что именно в те годы, когда Андропов был шефом КГБ, на Западе появились “так называемые мемуары Н.С. Хрущева”, из которых в НАТО узнали столько наших государственных тайн, сколько, может быть, не передали им все, вместе взятые, предатели за 74 года Советской власти. И, если верить Хрущеву-младшему, произошло это не без ведома Андропова…’.

Виктор Луи, передавший материалы на Запад не только  их передавал, но и помогал Хрущеву в их создании [45]. Но его биография и его действия просто кричат о его сотрудничестве с КГБ [46 - 50]. Это отдельная история, но Виктор Луи удивительно схож по механизмам своей жизни с Андроповым. И у того, и у другого была двойная-тройная биография и жизнь. Более того, вся деятельность Андропова по сути состояла в порождении амбивалентных фигур и ситуаций, которые были одинаково хороши и для советской, и для западной действительности.

Список того, что В. Луи передал на Запад, кроме воспоминаний Н. Хрущева,  огромен: в 1967 г. ’20 писем к другу’ Светланы Аллилуевой, в 1968 г. – ‘Раковый корпус’ А. Солженицына, в 1984 – 1986 гг. – видеозаписи А. Сахарова в Горьком.  Недаром некролог по случаю его смерти в ‘Нью-Йорк Таймс’ начинается словами, что он был русским журналистом, поставлявшим на Запад информацию, которые советская компартия и КГБ хотели, чтобы она появилась в западной прессе [51]. Одновременно задумаемся и над тем, зачем было бы нужно появляться в прессе Солженицыну, Хрущеву, Аллилуевой, Сахарову, какая в этом могла быть даже теоретическая польза для СССР?

При этом все работавшие рядом с ним отмечают ‘идеологическую’ правильность Андропова. Вот что говорит А. Бовин [38]: ‘Андропов был убежденным, “классическим” коммунистом. Сторонником жесткого порядка. Понимая, что перемены неизбежны, но под контролем партии. Именно он приоткрыл клапан – начал выпускать евреев, вызвав на себя довольно сильный огонь. А с другой стороны, в КГБ создал специальный отдел по борьбе с диссидентами. В отношениях с Андроповым было всякое. Помню, Арбатов написал ему письмо о несогласии с его подходом к искусству, к интеллигенции. Андропов ответил очень жестким письмом и практически разорвал с нами отношения. Перед самой его смертью помирились… Хотел я написать об Андропове книгу. Начал работать. Но когда дотронулся до архивов КГБ, понял, что не могу написать о нем хорошо, а плохо писать не хотел. И расторг договор с издательством. Андропов был очень сложным человеком, человеком своего времени. Останься он Генсеком, мы бы пошли по китайскому пути, то есть экономические реформы минус демократия. Так сказать, социализм с получеловеческим лицо’.

Правда, Ф Бурлацкий, как и другие, пользуется такими описаниями личности Андропова – тайный, секретный, нераскрытый Андропов. А еще Ф. Бурлацкий вспоминал такие особенности работы с ним [52]: ‘Я очень быстро убедился, что какой бы ни принес текст, Ю.В. все равно будет переписывать его с начала и до конца собственной рукой. Все, что ему требовалось, – это добротный первичный материал, набор необходимых компонентов, смысловых и словесных. Потом он приглашал несколько человек к себе в кабинет, сажал за длинный стол, снимал пиджак, оставаясь в неизменно белой рубашке, садился на председательское место и брал стило в руки. Читал документ вслух, пробуя на зуб каждое слово, приглашая всех участвовать в редактировании, а точнее, в переписывании текста. Делалось это довольно хаотично, как на аукционе. Каждый мог предложить свое слово, новую фразу или мысль. Ю.В. принимал или отвергал предложенное. Шла ли речь о стратегических документах, определявших политику страны, или о самом ничтожном организационном вопросе, Ю.В. подходил к ним с одинаковой въедливостью, стараясь все взвесить, ничего не упустить. Но у этой въедливости была и еще одна причина, это я понял позднее. Ю.В. любил интеллектуальную работу. Ему нравилось самолично участвовать в писании важных речей и руководить процессом созревания политической мысли. Кроме того, это были очень веселые “застолья”, хотя подавали только чай с сушками или бутербродами (это после девяти вечера)’. (Такие же воспоминания о стиле коллективной работы Ю. Андропова оставил и В. Александров [3]).

Тут характерным является желание (и умение) работать самому, тем более что такая тяга к самостоятельной работе не является свойственной советской номенклатуре высшего эшелона. И все это все равно является примером нестандартности человека, тем более стоящего на посту генсека. А нестандартные люди и в той системе, и на таком посту просто не могли бы выживать. Так что и этот парадокс не имеет решения.

Андропов не только создавал вокруг себя амбивалентные фигуры и действия, он и сам был такой фигурой, в которой каждый мог увидеть то, что ему хотелось. В качестве примера можно вспомнить театр на Таганке [53]: ‘Именно под это дело (возможность лучше контролировать либеральную среду) Андропов, судя по всему, и пробил решение о создании ‘Таганки’ – театра с ярко выраженным либеральным (мелкобуржуазным) уклоном. При этом себе Андропов отвел роль закулисного кукловода, а для непосредственного контакта с руководством театра был отряжен один из его людей – сотрудник того же Международного отдела ЦК КПСС Лев Делюсин. Об этом человеке стоит рассказать особо, поскольку он вскоре стал одним из близких товарищей не только Юрия Любимова, но и нашего героя – Владимира Высоцкого’. И далее: ‘Поскольку в создании ‘Таганки’ вовсю использовался чехословацкий опыт (именно в реформистской ЧССР активно внедрялась доктрина ‘чистого искусства’, то есть бесклассового), опыт таких людей, как Лев Делюсин, оказался бесценен. Во многом благодаря его советам – а также советам других андроповцев вроде Федора Бурлацкого, Александра Бовина (еще один работник журнала ‘Проблемы мира и социализма’), Георгия Шахназарова, Лолия Замойского (одного из ведущих советских масоноведов) и др. – этот театр превратится в оплот либеральной фронды в СССР’.

Интересно, что эта особая экспертная роль, взращенная в СССР. потом потерялась. В доказательство можно привести мнение Г. Арбатова [54]: ‘Видите ли, я пережил за этот короткий период после войны разные полосы жизни. И я бы так сказал… вот мы ругаем советский период и коммунистическую систему. Есть за что ругать и то, и другое. Но тогда, начиная с Хрущева, а особенно при Брежневе и тем более, при Горбачеве, был большой спрос на профессиональные знания. А когда пришел Ельцин, все как отрубило’. Объяснить это наблюдение можно только одним: эксперты нужны в период до взятия власти, после ее получения их роль становится чисто декоративной, поскольку теперь они опускаются до функции оправдания уже принятых властью решений, выпадая из процесса разработки решений.

И нельзя удержаться, чтобы не привести мнение Арбатова о самом Андропове [55]: ‘Какой-то древний мудрец сказал, что он многое узнал из книг, еще больше от учителей, а больше всего от учеников. Андропов не боялся окружить себя умными людьми. Его группа консультантов посмотрите какой была, Богомолов – академик, Арбатов – академик, Бовин – не академик, но талантливейший политик и публицист, Петренко – очень умный человек, Делюсин – лучший из наших китаистов… И он работал с ними все время. И спорили мы. Он ничего не имел против того, чтобы с ним спорили. Но, конечно, у нас хватало такта спорить так, как полагается культурным людям’.

И Г. Арбатов дает вполне понятное объяснение такой опоры на окружение у Ю. Андропова [55]: ‘У меня сложилось впечатление, что прежде всего он не хотел быть целиком во власти информации, которую получал по служебной линии, а потому старался сохранить какую-то связь с людьми независимыми, которых он ценил. Время от времени он встречался с Ю.П. Любимовым, Ф.М. Бурлацким, Л.П. Делюсиным и другими, чтобы для ‘баланса’ знать и иные мнения’. То есть в данном случае это чисто профессиональная привычка, понятно, что много каналов информации лучше одного.

В завершение приведем фразу, которую также можно положить  как аргумент в обсуждаемую гипотезу о целях действий Андропова [7, c. 319]: ‘Смерть Андропова в начале 1984 г. прервала эксперимент по осуществлению скрытого плана конвергенции (схождения советской и западной систем. Но как это очень часто бывает, запущенные Андроповым механизмы продолжали действовать). Те люди, которых подготовили к выполнению отведенных ролей, действовали как запрограммированные зомби’.

И этому тезису можно возразить, как и всему, к чему прикасается Андропов: смерть не может являться аргументом для игрока такого уровня. Имея в подчинении главу четвертого управления Е. Чазова, он мог и должен был все планировать с учетом и данного фактора

Андропов не ломает систему, он видоизменяет части ее для ‘латания’ дыр. Система так и не изменилась до его смерти, но она вдруг радикально трансформируется потом – во времена Горбачева. Но Горбачев совершил не конвергенцию, он сдал свою систему, поменяв ее правила на западные. И даже при этом слова об общеевропейском доме остались словами. Если план Андропова включал распад СССР и выделение России для ее самостоятельного входа в Европу, то вся первая часть была выполнена, республикам СССР дали отойти от Москвы, однако вторая часть осталась невыполненной, Андропову руками Горбачева не удалось продвинуть Россию, чтобы на третьем этапе она могла сама трансформировать Запад под свои интересы.

Этап	Содержание	Ориентировочная оценка выполнения
Первый	Распад СССР	100%
Второй	Ослабление России и вхождение ее в Европу	50%
Третий	Трансформация Европы под новые потребности	0%

Кстати, такой план объясняет и отсутствие сопротивления распаду СССР, о котором всегда много говорится. Это также объясняет тот факт, что все национальные фронты в республиках СССР создавались КГБ, как доказывает С. Кургинян [6, с. 691]. То есть модель распада СССР была создана в недрах КГБ.

Есть также и мнение М. Любимова, который увидел план Андропова в следующем виде [56]: ‘ План операции под кодовым названием “Голгофа” распадался на четыре части: 1) системный развал существующего политико-экономического устройства страны; 2) переворот и форсированное внедрение капиталистической системы “дикого типа”; 3) направленное пролонгирование хаоса и неразберихи как средства мобилизации озверевших масс на борьбу с властью под социалистическими лозунгами; 4) социалистическая революция, поддержанная всем народом, радикальная аннигиляция компрадорской буржуазии и связанных с нею политико-экономических структур’. И это очередная мифология, окружающая его имя.

Литература

1. Кургинян С. Исав и Иаков. Судьба развития в России и мире. – Т. 2. – М., 2009
2. Прибытков В. Аппарат. – СПб., 1995
3. Александров В. Кронпринцы в роли оруженосцев. Записки спичрайтера. – М., 2005
4. Человек Кремля // Итоги.- 2010. – N 24
5. 5. Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством.- М., 2000
6. Кургинян С. Качели. Судьба элит – или развал России? – М., 2008
7. Калашников М., Кугушев С. Третий проект. Погружение. – М., 2005
8. Восьмидесятники. Интервью с А. Улюкаевым // Итоги. – 2010. – N 12
9. Lewin K. Quasi-stationary social equilibria and the problem of permanent change // Organization change. A comprehensive reader. Ed. by W.W. Burke a.o. – San Francisco, 2009
10. Burnes B. Kurt Lewin and the planned approach to change. A reappraisal // Ibid.
11. OSS assessment // people.wku.edu/sally.kuhlenschmidt/whimsy/oss/oss.htm
12. Outline of the history of the U.S. Strategic Bombing Survey // www.ussbs.com/ussbs-hist1.html
13. The United States strategic bombing survey. Summary report (European war) // www.anesi.com/ussbs02.htm#pagei
14. Bernays E. Propaganda. – Brooklyn, New York, 2005
15. Schein E.H. The mechanisms of change // Organization change. A comprehensive reader. Ed. by W.W. Burke a.o. – San Francisco, 2009
16. Кургинян С. Качели. Конфликт элит – или развал России? – М., 2008
17. Ее мгновения. Интервью с Т. Лиозновой // Итоги. – 2003. – N 32
18. Семенова О. Внешне отец был мягкий, как плюшевый медвежонок, а внутри – медвежья сила // www.sem40.ru/arts/semenov.shtml
19. Муравьева Н. Теплые руки Вождя // Независимая газета. Ex Libris. – 2006` – 14 декабря
20. Джаралла В. Последняя надежда Страны Советов // 1k.com.ua/27/details/9/1
21. Виталий Александрович Сырокомский // www.pseudology.org/people/Syrokomsky.htm
22. Юрий Андропов последний шанс для СССР // censor.net.ua/go/viewTopic–id–137443
23. Любимов Ю. ‘Я – практически человек с Лубянки’. Интервью // www.privatelife.ru/2006/os06/n12/3.html
24. Нагибин Ю. Дневник. – М., 1996
25. Легендарная личность // Итоги. – 2005. – N 40
26. Особая папка Леонида Млечина. Неизвестный Андропов // www.vmdaily.ru/article.php?aid=13625
27. Фалин, Валентин Михайлович // ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD,_%D0%92%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
28. Кеворков Вячеслав Ервандович // ru.hayazg.info/%D0%9A%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%92%D1%8F%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2_%D0%95%D1%80%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
29. Вячеслав Кеворков // www.km.ru/magazin/view.asp?id=9FCD475C928A4D1C9FB16B9E5B996F6B
30. Тер-Арутюнянц Г. Тайный канал // www.agentura.ru/text/press/opponent/kevorkov.txt
31. Кеворков В. ‘Из ада в рай, минуя чистилище’. Интервью // blogs.mail.ru/mail/galina-bonn/C2FF5917413F9F8.html
32. Бар Э. ‘Все началось с рождественской елки’.Интервью // russland.ahk.de/fileadmin/user_upload/Dokumente/Publikationen/Saldo/2009/Saldo_Finanzen_und_Business_3-09.pdf
33. CNN THE COLD WAR: EPISODE 16 – Detenté // www.eca.com.ve/hsclassweb/DerekSmith/Assignments/IB%2011/CNN%20THE%20COLD%20WAR%20Episode%2016%20Detente.doc
34. Судоплатов П. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. – М., 2001
35. Рыжков Н. ‘Мне предлагали то, что позднее сделал Егор Гайдар’ // Итоги.- 2010. – N 11
36. Медведев В. ‘В ходе модернизации, вероятно, придется повторять то, что уже было пройдено нами во второй половине 80-х годов’ // Там же
37. Чазов Е.И. Из воспоминаний // Власть. – 2010. – N 17 – 18
38. Нузов В. Интервью с Александром Бовиным // www.vestnik.com/issues/97/1223/win/nuzov.htm
39. Бурлацкий Ф. Стенограмма презентации книги Г.Х. Шахназарова ‘С вождями и без них’ 15.07.2001 // www.gorby.ru/rubrs.asp?rubr_id=137&art_id=13167
40. Богомолов О.Т. Стенограмма презентации книги Г.Х. Шахназарова ‘С вождями и без них’ 15.07.2001 // www.gorby.ru/rubrs.asp?art_id=13170&rubr_id=137&page=1
41. Добрюха Н. Неизвестный Андропов. Часть первая // www.izvestia.ru/hystory/article3129728/
42. Первушин А. Оккультный Сталин. М., 2006
43. Беседы В.В. Дувакина с М.М. Бахтиным. – М., 1996
44. Добрюха Н. Неизвестный Андропов. Часть вторая // www.izvestia.ru/hystory/article3129797/
45. Кеворков В. Диссидент союзного значения // www.sovsekretno.ru/magazines/article/256
46. Маркиш Д. Виктор Луи. Вопросы без ответов // www.lechaim.ru/ARHIV/125/markish.htm
47. Кальнина О. ‘Осведомленный источник в Москве': в СССР жил долларовый миллионер и не скрывал своего богатства // Комсомольская правда. – 2010. – 25 января
48. Богомолов Ю. Луи уполномочен заявить //www.lechaim.ru/ARHIV/125/markish.htm
49. Хреков А. Король шпионских войн. Виктор Луи – специальный агент Кремля // Комсомольская правда. – 2010. – 29 апреля
50. Луи, Виктор //ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%83%D0%B8,_%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80
51. Victor Louis, 64, journalist, dies; conduit for Kremlin to the West // New York Times.- 1992. -July 21
52. Бурлацкий Ф. Потаенный Андропов // www.izvestia.ru/person/article150591/
53. Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне. Глава пятая. Как либералы взяли ‘Таганку’ // www.fictionbook.ru/author/pratchett_terry_david_john/discworld_21_patriot_per_s_uvbarh_pod_red_a_jikarenceva/read_online.html?page=7
54. Арбатов Г. ‘Нужен диалог власти и людей’. Интервью // www.principalresult.com/Arbatov.html
55. Арбатов Г.А. Интеллектуальная и нравственная громада // www.lihachev.ru/pic/site/files/lihcht/2001/st/lih2001_st_05.pdf
56. Любимов М. Операция ‘Голгофа': секретный план перестройки // lib.ru/POLITOLOG/lubimow.txt